Название: Черный простор
    Переводчик: fandom Space Opera 2015
    Бета: fandom Space Opera 2015 и анонимный доброжелатель
    Размер: макси,21 097 слов
    Категория: джен, гет
    Жанр: приключения
    Рейтинг: PG-13
    Краткое содержание: Между Республикой и Усамской Портой нет войны, но усамцы то и дело пополняют население своих колоний рабами, захваченными в республиканском приграничье. Вот и небольшой шахтерский поселок Билу Скелю постигла злая судьба. Республика не будет воевать с Портой, но есть люди, которые могут помочь. Желая спасти свою невесту и других угнанных в рабство женщин поселка, Данило Гострый решает просить помощи у запорогов с Засеки. Вот только между Засекой и Портой лежит непроходимый Черный простор, и только прирожденный навигатор способен провести через него...
    Иллюстрация: "Запорог"
    Для голосования: #. fandom Space Opera 2015 - "Черный простор"


       1.
       Облако пыли и дыма было заметно издалека. Оно окутывало Билу Скелю, словно паранджа усамскую женщину.
       Первой это откомментировала Приська, от безделья пялившаяся в обзорный экран из своей каюты:
       — Шо за нах ваще?! — возопила она, прилипая к обзорнику и накручивая на нем резкость. 
       «Нах» мог быть чем угодно — начиная с простого выброса из шахты и заканчивая взрывом термоядерной установки… или падением крупного метеорита. Приська, так и не сумев понять, что это такое, бросилась в рубку. 
       В рубке Данило и Тетя Роза с тревогой и недоумением рассматривали это явление, пытаясь понять, что же это такое. На их экранах прямо на изображение накладывались характеристики, выданные бортовым компьютером. 
       — Не фонит… Пыль с поверхности и  продукты взрыва, — пробормотал Данило. — Господи, только бы не хутор… на связь не выходят…
       — Таки не хутор, — авторитетно сказала Тетя Роза, ткнув толстым пальцем в экран. — Органики нет. Шахта рванула, похоже.
       — Шо там могло рвануть, Роза, я тебя умоляю, — Приська, ловко цепляясь за леера, подтянулась ближе к пилотскому ложементу. — Фигдостаниум? Хрена с два. И бадабумка это тоже не может быть, она при его добыче не используется. Это метеорит херакнул.
       — Закройся, Приська, — сквозь зубы прорычал Данило. — Закройся и дуй в свой отсек, садиться будем. Посадочный луч не работает, вручную придется.
       Приська отправилась в машинный, на прощанье огрызнувшись:
       — Не «Приська», а Присцилла, скока можно повторять, нах!
       — Брысь отсюда!!! — рявкнула Роза, и Приська исчезла. Роза переключила управление кораблем на себя, и на время посадки ее приказы были приоритетны. Данило дублировал, хотя до сих пор ни разу не приходилось не то что исправлять действия Розы, но даже вообще прикасаться к сенсорам управления, пока Тетя Роза властвовала за пилотским пультом.
       Роза, моментально рассчитав посадку, взялась за дело, и «Мавка» нырнула в загадочное облако.
       
       Это не был хутор, и не была шахта. На этом позитивные новости кончились.
       
       2.
       Мрачно зыркая из-под поднятого на лоб визора, Данило решительно шагнул к голове и взял его за грудки:
       — Говорили же тебе, старый хрен — надо рейлган покупать. А ты раскудахтался: «дорого, дорого…». А вот это всё — это как, сильно дешевле, да?
       Голова беспомощно оглянулся, но никто не спешил его защищать. Все старательно делали вид, будто поглощены наведением порядка в разгромленной администрации. Голова тяжко вздохнул и мстительно ответил:
       — Да я разве против был. Это громада решила, что дорого!!! С вас разве на что хорошее денег выжмешь?..
       Послышались покаянные вздохи. Кто-то булькнул горестно:
       — Так кто ж знал… вроде ж мир с усамами…
       — Угу, мир… в жопе я такой мир видал… — откомментировал еще кто-то, невидимый за поваленными стеллажами. — Добычу свистнули, кассу поперли, да еще и жинок с девками увезли… суки.
       Данило поставил голову на ноги, тот плюхнулся в свое потертое кресло. Поморщился, глянув на испоганенную налетчиками репродукцию шедевра Тараса Могилы «Подвиг Марьяны Билецкой в битве при Альтаире-4». Из-за стеллажей вышел высоченный мужик со всклокоченной шевелюрой, тоже скривился, глянув на картину. Из соседнего отсека вышли еще двое. Остальные так и продолжали делать вид, будто ничего не слышат. Данило обратился к лохматому:
       — Петро, как всё было? 
       — Да как… вывалились эти тварюки из гипера прямо у Билой Скели, сразу шарахнули из рейлгана по посадочной площадке. Мы поняли, что это жопа как есть, и все попрятались в шахту, едва успели. А эти… сам видишь. По домам прошлись, что было ценного — сперли, в конторе всё разгромили, что не стырили — то сломали или испоганили, тьфу… это ж надо, и не лень кому-то было картину размалевывать… Ну и архив взломали, потому как у них полный список жителей был. И стали по списку требовать выдать всех женщин, кого назовут поименно... Ну, мы ж в шахте закрылись, послали их нахер. Так эти гады пригрозили, что в шахту ядерной торпедой зарядят. Ну, Маруся моя решила, что деваться некуда… или жинки в рабство, или все сгинут к чертям собачьим. А так хоть дети уцелеют. Ну и вышли наши жинки… мы их задержать пытались, так Маруся — ты ж знаешь мою Марусю — взяла отбойник, пригрозила первого, кто ей помешает, пришибить… 
       Петро вытер кулаком выступившие слезы. Данило стоял как каменный, не в силах двинуться с места. Голова подал голос:
       — И весь фигдостаниум забрали… всю добычу за три месяца, мы уж и к отправке ее приготовили, так эти уроды, курва их мать, контейнеры грузят и смеются, специально нам транслировали… мол, спасибо, что упаковали, работайте дальше, мы через полгодика за свежачком прилетим…
       — Суки… — вздохнул Петро. Тут разъехались двери и в контору, цокая магнитными подковками, зашли четверо мужиков в шахтерских комбезах. Завидев голову, устремились к нему:
       — Семеныч!!! Семеныч, комп уже фурычит? — поинтересовался один из них, Даниле незнакомый.
       — Да вроде, а тебе зачем? — голова устало смахнул со стола хлам, ткнул ладонью в панель запуска. Над столом развернулся вирт-монитор и с него приветственно улыбнулась рисованная рожица древнего псевдо-ИИ.
       Мужик в комбезе замялся:
       — Это… развод бы оформить.
       В конторе стало тихо. Все — и Данило, и голова, и Петро, и другие прибиравшие — уставились на визитеров.
       — Развод? — удивленно переспросил Семеныч. Мужик закивал:
       — Ну да. Брачное агентство у женатых запросы не принима…
       Договорить он не успел: Петро коротко замахнулся и метнул в него кассету мем-кристаллов. Тяжелая цилиндрическая коробка вписалась аккурат в раскрытый рот жаждущего развода…
       Голова предусмотрительно спрятался под стол — едва успел, и началось.
       
       3.
       Дешевый коллоид страшно щипал, но это была сущая ерунда. У Данила адски саднило на сердце от мысли, что его Оксана теперь усамская рабыня. Ни для кого не было секретом, зачем усамским рейдерам понадобились женщины Билой Скели. В Порте принято многоженство, а на периферии к тому же всегда ощущался недостаток женщин — изнеженные усамки столичных планет ни в какую не желали ехать в глухие провинциальные поселения, на фронтир. А рабыни — это дешево и выгодно. Калым платить не надо. Перед родичами отчет держать не надо — хочешь, бей, хочешь — убей, ничего никто не сделает. И на прочее, вроде медицинской страховки, можно не заморачиваться. 
       — Не дергайся, сейчас закончу, — Олекса наложил на последнюю ссадину лоскуток псевдокожи и щедро залил коллоидом. — Всё, свободен. Кто следующий?
       На освободившийся стол влез Петро. Олекса продолжил невозмутимо обрабатывать раны, а своей очереди ожидали еще шестеро участников жестокой драки, разбушевавшейся в конторе. Работы было полно — но Олекса Довбыш никогда от нее не бегал, к тому же сейчас на Билой Скеле он был единственный врач. И врача, и медсестру забрали усамцы. Оксану Чайку и Лелю Довбыш… Тут до Данила наконец-то и дошло в полной мере, что он в своем горе не одинок. Олекса сестру любил не меньше, чем Данило — Оксану. Да и Петро, и другие… Пусть и нашлись те, кому жена — всего лишь сотрудник, с которым по контракту можно трахаться, но для большинства билоскельцев утрата была невыносимо тяжкой. И Данило решился.
       — Вот что… парни. Вы как знаете, а я считаю, что женщин надо спасать.
       — И что ты предлагаешь? — угрюмо отозвался один из ждущих в очереди. — Жаловаться властям? А чем докажем, что это усамы? Без железных доказательств никто флот не пошлет… у нас ведь типа мир…
       — Зачем властям? — Данило сжал и разжал кулак. Приваренная коллоидом псевдокожа на костяшках натянулась, засаднила, но уже меньше. — Сам же говоришь — от них никакого толку. А вот запороги… совсем другое дело.
       Стало тихо. Все уставились на Данила, только Олекса продолжал работать. Он же первый и нарушил молчание:
       — Захотят ли?
       Вопрос был не простой. Республика обладала хорошим флотом, даже очень хорошим для однозвездного государства. Но постоянная угроза со стороны такого большого и сильного врага как Усамская Порта заставила Республику и ее народ прибегать к разнообразным хитростям и уловкам — ведь силами одного только флота защититься было непросто. Пусть усамам для нападения надо было сначала преодолеть Черный Простор, но всё же их флот был слишком большим, и победа в прямом противостоянии давалась Республике слишком болезненно. Усамы могли позволить себе терять эскадры кораблей и десятки тысяч людей, а  республиканцы — нет. И тогда родилось Братство Запорогов. Система Ярилы была окутана обширным и плотным поясом астероидов, называемым Порогами. Здесь жили в основном шахтеры или фермеры — потомки рисковых людей, поселившихся на фронтире ради заработка, а потом привыкших к этой жизни. Жизнь здесь была опасной не только из-за тяжелого труда, но и из-за набегов рейдеров. И со временем во внешнем пределе этого пояса, на нескольких карликовых планетах и крупных астероидах возникли неформальные военные базы, не принадлежавшие к флоту Республики. Их называли Засеками. В Братство вступали самые разные люди, объединяло их одно — они не любили Усамскую Порту и не упускали случая ей хорошенько насолить. Власти Республики, пользуясь тем, что формально Засеки не считались ее частью, закрывали глаза на шалости запорогов, а на все претензии Порты разводили руками: «мол, а что мы можем сделать — Пороги мало освоены, мы их не контролируем, мало ли какой сброд там среди астероидов прячется, всех не выловишь, хотите — попробуйте сами». Порта не стремилась «пробовать сама» — слишком накладным было бы это дело. 
       Республика охотно прибегала к услугам запорогов (взамен расплачиваясь боеприпасами, деньгами и прочим), но… станут ли запороги помогать каким-то шахтерам, с которых и взять-то нечего?
       Данило решительно мотнул головой:
       — Надо попытаться. В общем… вы как хотите, а я попробую.
       Олекса закончил латать последнего пациента, сунул руки в мойку и, не оборачиваясь, сказал:
       — Я с тобой. И Роза тоже не откажет.
       — А Приська?
       Олекса пожал плечами, мол, «Куда я, туда и Приська». Петро взлохматил свою шевелюру и сказал:
       — Я с вами.
       И тут остальных прорвало. Раздались возгласы: «И я! И мы!»
       
       4.
       Желающих «таки поиметь ещё проблем на свою голову», как выразилась Тётя Роза, набралось много, почти всё оставшееся население Билой Скели, ровным счетом девяносто восемь человек. Все набились в зал собраний, до того последний раз видавший такое количество народу во время выборов головы четыре года назад. 
       Данило, Тётя Роза и Олекса стояли на возвышении у проекторного экрана, рядом нервно мялся голова с планшетом в руках.
       Роза обвела толпу взглядом и тяжко вздохнула. 
       — Шоб я так жила… Мир еще не видывал таких ни на шо не годных вояк… — пробормотала она так громко, что ее услышали практически во всём зале. Поднялся гам и шум, и голова был вынужден нажать на звонок, призывая к порядку. Однако народ не угомонился, а Петро, стоявший в первом ряду, мрачно поинтересовался:
       —Уж простите, пани, вам-то откуда знать, годные мы вояки или нет?
       — Сынок, уж поверь, Роза таки знает толк, — пилот почти по-матерински глядела на здоровенного Петра. — Двадцать пять лет в военном флоте  даром не проходят. И вот шо я вам имею сказать, пани и панове… —тут в ее голосе прорезались жесткие офицерские нотки. —  Во-первых, всем детям отсюда выйти!
       Подростки принялись громко возмущаться, и голова снова включил противный звонок. Установилась тишина, и Роза, уже мягче, пояснила:
       — Дети, я всё понимаю, у вас забрали сестер, мам, теть и подружек. Но шоб меня кондратий хватил, если тут нет кому за ними пойти, кроме вас! Пусть взрослые тети и дяди этим займутся, а вы — быстренько по домам!
       Кто-то звонко выкрикнул из задних рядов:
       — Ну нет, мы хоть послушаем, чего вы тут решать будете! И вообще, как работать — так взрослые, как воевать — так дети…
       На подростка зашикали, и Роза продолжила:
       —Ну, во-вторых, у кого дети мелкие — тоже тут останутся. Хватит и того, что дети без мамок остались, не хватало еще папок потерять.
       Подождав, пока народ перетасуется в соответствии с новыми требованиями, Роза снова принялась за сортировку:
        — Теперь, шоб вы понимали, пусть те, кто не служил и стрелять-воевать не умеет, тоже на задний план отодвинутся… Вот. А с остальными мы и будем таки что-то решать.
       После этих перетасовок у возвышения столпились тридцать два человека — двадцать мужчин и двенадцать женщин, не попавших в плен из-за возраста или физического несоответствия. Это были в основном тертые жизнью тетки старше пятидесяти, но были и четыре молодые, обладающие с усамской точки зрения серьезными «недостатками» в виде кибернетических имплантатов и протезов. 
       — Значит, так, — Данило впервые за всё собрание взялся за разговор. — Всем нам сразу переться к запорогам не имеет смысла. Вы собирайтесь и потихоньку двигайте к ближайшей Засеке, и ждите меня там. А я… попробую разузнать, куда повезли женщин.
       — А как ты это собираешься узнавать? — поинтересовался Петро. — Так тебе усамы и признаются…
       — Полечу на Кафу, разузнаю там. Сами понимаете, мимо Кафы эти уроды всё равно не пролетят. А потом попробую разведать дорогу через Простор в обход маяков.
       Стало очень тихо. Собравшиеся, конечно, почти ничего не смыслили в космонавигации, но их школьных познаний в этом вопросе хватало, чтобы понимать: Данило собирается предпринять очень рискованное дело. Черный Простор — область гравитационных и пространственных аномалий, лежащая между Портой и Республикой.  Движение через нее было возможным только по гипермаякам, расположенным в зонах нормального пространства… хотя поговаривали, что можно пройти и в обход, если обладать навигаторским даром пролагать пути без маяков. Кто-то же поставил первые маяки, верно? Данило таким даром обладал, но всё равно затеянное им — огромный риск.
       —Добро, — сказал Петро. — Ну что, не валандаясь, за дело. Семеныч, мы грузовик один заберем.
       — Который? — устало поинтересовался голова. 
       — «Синичку». Она поманевренней, и рейлган на неё поставить можно.
       — Да где ж ты его возьмешь?
       Петро пожал плечами:
       — Ну, может, запороги дадут…
       — Та шо там того дела, нах, — вылупилась из-за Олексовой спины молчавшая дотоле Приська. — Я вам шо, простую рельсу не соберу? Фигня вопрос, за полдня слабаю, у вас тут железок дохерищи подходящих. Моща будет не та, но дыру в усамском пепелаце, еслишо, проделать можно. Потому как они свои пепелацы не руками, а жопами собирают.
       На том и порешили. Приська, невероятно гордая собой, умчалась собирать самодельный рейлган. Голова, повздыхав, принялся выписывать отгулы и отпуска всем, кто собрался в поход — как он сказал, «порядок во всём должен быть». Заодно стал наконец оформлять заявление властям о нападении рейдеров и похищении людей, и доклад в страховую компанию о причиненных разрушениях. Данило доплелся до своей квартирки и, не раздеваясь, упал на койку. Олекса зашел к нему через полчаса, поставил на столик флакон и пластик с водой:
       — Две сейчас и две как проснешься.
       И ушел. Данило не хотел пить антидепрессанты, но всё же заставил себя выколупать из флакона две капсулы и проглотить. Впереди много всего. И надо быть в форме… хотя хотелось выплеснуть ярость и боль, очень хотелось.  Данило врезал по губчатой обивке стены, и резкая боль в разбитой до того кисти быстро его отрезвила. Он разделся и полез в душ. И пока он там стоял под струями прохладной воды, пахнущей антисептиком, пришло успокоение и начал вызревать план пути через Черный Простор.
       
       5.
       Кафа, а если точнее — планетоид ВВХ-2000-08-12-16 — считалась наимерзейшим местом в этом квадранте. Здесь находило пристанище и чувствовало себя вольготно всяческое отребье, здесь был рай контрабандистов и работорговцев, здесь можно было купить любой запрещенный в цивилизованных системах товар и продать — тоже. Здесь даже не работало правило «у кого бластер — тот и прав», потому что бластеры были у всех. Какой-никакой порядок на Кафе поддерживал местный «мэр», которого выбирали раз в три года, причем выборы обычно проходили очень кроваво и громко. Последние лет тридцать тут постоянно выигрывал выборы некий Хулио Шлюхин Сын, человечишко гадкий и совершенно беспринципный, но пользующийся поддержкой Порты. 
       Правил тут было немного, и задачей «мэра» и его людей было обеспечивать их соблюдение, за что они взамен получали право взимать определенный процент с любой сделки. И горе тому, кто пытался обмануть «мэра»! Продавать и покупать тут можно было что угодно, насилие творилось на каждом углу, и в местный биореактор регулярно отправлялись свеженькие трупы тех, кому не повезло. Собственно, основными правилами были «плати за услуги и товары», «не забудь отдать мэру причитающийся процент со сделки и бизнеса» и «не убивай окружающих совсем уж без причины». 
       Всё это Оксана знала, и когда ее с другими женщинами и девушками загнали в трюм рейдерского грузовика, она ни на секунду не усомнилась, что повезут их именно на Кафу. Каковой мыслью она и поделилась с подругами по несчастью. 
       — Ты думаешь, нас туда продавать везут? — с некоторым сомнением спросила Маруся Довга. 
       — А всё может быть. Через Черный простор с таким сомнительным грузом как мы лететь опасно,— вместо Оксаны сказала Леля Довбыш. — Там же патрули при маяках не только усамские, наши тоже. И наблюдатели от Галактического Содружества. Нет, нас или на Кафе продадут, и развезут потом куда придется по поддельным документам, или пойдут в обход Черного Простора…
       Татьяна Запаско, крепкая дама средних лет, попавшая на Билу Скелю по брачному контракту, покачала головой:
       — В обход? Вряд ли. Слишком долго придется, все ближайшие зоны прыжков — в Черном просторе и возле Кафы. Они ж сразу сиганули в верхний гипер, как только от Билой Скели отвалили. Значит, боятся идти в обычном космосе, боятся наших патрулей. Ну и ресурса нет. Нам нормальных условий не обеспечили, загнали в трюм, как скотину. Значит, не собираются долго нас возить. Так что Оксана права — на Кафу везут. Мы тут все — товар ценный, за нас можно много сторговать, — мрачно усмехнулась она. Оксана вздохнула. И правда, оглашенный усамами список женщин, которых они потребовали выдать, содержал не только молодых, здоровых и красивых. Им нужны были не просто рабыни, а рабыни с профессией. Врачи, экстремальные агрономы, терраформисты, инженеры, экологи, технологи пищевых синтезаторов и климатических установок… спрос на красивых здоровых рабынь с подобными профессиями неизменно был высоким на всяких периферийных колониях, где суровые условия жизни сочетались с правом сильного и беззаконием. 
       Оксана призадумалась. Если их высадят на Кафе — неважно, для пересадки на другие корабли или для продажи — можно попробовать дать знак своим о том, куда их повезли. Идея бредовая — но только на первый взгляд. И Оксана принялась излагать ее товаркам. Женщины слушали молча,  потом долго спорили, но всё же согласились. И начали тянуть жребий.
       
       6.
       Как водится, патрули появляются не тогда, когда они нужны, а тогда, когда совсем наоборот. Вот и сейчас, стоило только «Мавке» и «Кровожадной Синице» (проапгрейженной усилиями Приськи «Синичке») подняться на стартовую высоту над Билой Скелей, как из верхнего слоя гипера (в котором обычно перемещались внутри звездных систем) вывалился патрульный крейсер Республики. И первым делом вышел на связь. Данило, мрачно вздохнув, открыл канал. На экране появился немолодой мужик в капитанской форме, без фуражки, но с типичным военным чубом:
       — Капитан третьего ранга Семен Щерба. Представьтесь, пожалуйста.
       — Данило Гострый, навигатор. Капитан, вам уже сообщили о нападении рейдеров? — Данило был резок до невежливости, но не мог себя сдержать, хотя и понимал, что надо отвлечь внимание военных, пока «Кровожадная Синица» не отойдет подальше, чтобы на ней нельзя было заметить пушку.
       — Рейдеры? — вяло удивился капитан. — Нет, не сообщили. Только о взрыве на Билой Скеле. 
       — Да, именно рейдеры. Усамские. 
       — С чего вы взяли, что именно усамские? — капитан, похоже, новости не обрадовался. Еще бы. 
       — С того, что они и не скрывались особенно. Прилетели на усамских кораблях, стреляли из усамских пушек, забрали людей в плен, ругались по-усамски, испоганили картину усамскими матюками и вполне по-усамски вычистили со складов весь товар. По-моему,  типичное усамское поведение.
       Капитан поморщился:
       — Не кипятитесь, юноша. Следствие установит, что это за люди были. Это во-первых. А во-вторых, не забывайте, что у нас с Портой мир.
       — А как же, — ядовито отозвался Данило, краем глаза следя за данными с «Синицы». Она уже отошла на теневую сторону планетоида и наращивала скорость. Еще чуть-чуть — и перейдет в верхний гипер, развернет гравипарус и получит хорошую фору в скорости, если вдруг крейсер вздумает ее догонять. — Мир-то, может, и есть. Только почему-то не здесь.
       — Юноша, имейте в виду — малейшая оплошность, и война развернется снова. Если Порта получит хоть крошечный прецедент нарушения мира нами. Вам понятно?
       Конечно. Данило еще на Билой Скеле велел Приське перебить все номера на маршевых двигателях, а Розе — заготовить пакет для полного переформатирования корабельного искинта. 
       — Это понятно. А как насчет доказательств нарушения мира Портой?
       — А это совсем другое дело. Если, конечно, эти доказательства будут… ощутимые. 
       Данило кивнул. Капитан не мог говорить прямо, но и без того дал понять, что Республика не сможет предпринять для спасения женщин ничего существенного, пока не будет иметь доказательств, что именно усамцы их похитили. Оно и понятно — можно заявить о нападении рейдеров и потребовать вернуть пленников, но дипломаты Порты только руками разведут: «да разве мы отвечаем за всю шваль, что шатается по Черному простору?» Но если будут свидетели или вещественные доказательства… то дело примет совсем иной оборот, и можно будет обращаться в Трибунал Галактического Содружества. 
       — Словом, я надеюсь, вы меня поняли, — капитан подмигнул. — А теперь позвольте попрощаться. Мы отправляемся обследовать Пороги по вектору bb2-a2-ee3. Вполне возможно, что рейдеры не успели слишком далеко удрать.
       
       Связь закончилась. Данило выдохнул. Роза усмехнулась.
       — Хитрый лис, чтоб меня чума побила, если он не засек «Синицу», раз в противоположном направлении собрался патрулировать. Вояки, видать, и рады бы надрать зад усамской сволоте, да не могут. Ну а если это сделаем мы с запорогами — другое дело. Так что вперед, на Кафу.
       
       7.
       На Кафу… легко сказать. Прилететь тоже легко. А дальше как? Как добыть нужные сведения в этом пиратском гнезде, да еще не вызвав подозрений. Собственно, этот вопрос Данило вывел на обсуждение, когда «Мавка» пристыковалась к причальному пирсу на Кафе. 
       Приська высказалась первой:
       — Фигня вопрос. Забухать с нужным челом — и ништяк. 
       Олекса поморщился, Данило тоже. Однако внезапно Приську поддержала Роза:
       — Шо да то да. Есть у меня один знакомец, Мойше Мурло, диспетчер здешний. Его за пьянку из флота выгнали в свое время… Только за так он сведениями делиться не станет, его подпоить надо и денег сунуть. И то он мне по знакомству и, таки не будем скрывать, по родству, почти за бесплатно расскажет. Но пить надо обязательно.
       — Ну так че за кипиш, — Приська щелкнула ногтем по горлу. — За мной не заржавеет.
       — Нет, и не мечтай, — одернул ее Олекса. Данило кивнул:
       — Тем более что Мойше Мурло не твой знакомец, и тебе-то он «за бесплатно» ничего не скажет. К тому же ты то еще трепло, тебя только за сведениями посылать.
       Приська обиделась:
       — Вот в натуре, Данило, ты меня зачем за фуфел держишь? Я когда че не так делала, а? Харе, воля твоя. А я по шопам пошла. Фичами затариться надо. И не жмись, отсыпь монет конкретно, я паруса наращу и допы на движок поставлю.
       Данило отбил на ее терминале доверенность на сто галактов, предупредив:
       — Только я тебя прошу, покупать нужное, а не прибамбасы для крутости вроде неоновой подсветки парусов.
       Приська фыркнула, сунула терминал в карман своего необъятного, на три размера больше, чем нужно, комбеза, и, прихватив универсальный инженерный ключ, направилась к шлюзу. Роза в спину ей пробурчала:
       — Ключ-то зачем?
       — А тут стремно без оружия шариться, — Приська нырнула в мембрану шлюза и покинула «Мавку». А вопрос насчет того, как добыть сведения, остался.
       — Роза, так как же быть? Тебе ж пить нельзя, имплантаты полетят.
       — Нельзя, — кивнула Роза. — Потому пить будешь ты. А я так, с лимонадиком посижу, чтоб Мойше не делал себе нервы. Он незнакомым не доверяет.
       Данило тяжко вздохнул. Пить он не любил.  Олекса задумчиво поглядел на него и решительно встал:
       — Роза, я пойду с тобой.
       — Зачем? 
       — Чтобы пить. Даниле потом еще «Мавку» вести.
       Роза критично на него посмотрела:
       — Олекса, я тебя, конечно, очень уважаю. Но способен ли ты пить с Мойше — вот этого я не знаю…
       — Роза, я флотский врач. Как ты думаешь, способен ли флотский врач перепить пиратского диспетчера?
       Роза подняла руки:
       — Всё-всё, сдаюсь. Пошли.
       
       8. 
       Оставшись один, Данило, чтобы не совсем уж погрузиться в невеселые мысли, стал прослушивать эфир. Здесь, на Кафе, всё было ворованное, развлекательный контент местного эфира тоже. Не говоря уже о трансляции новостных каналов. Внешние новости Данило отключил сразу, его интересовало внутреннее вещание самой Кафы. Можно было залезть и в местный интернет, но это было чревато спамом и вирусами, и Данило не хотел потом тратить время на чистку и отлов цифрового мусора. 
       Слушать было скучно. Сплошные бандитские песни или глупая попса, местные новости  о том, где можно дешево купить и дорого продать, кого убили прошлой ночью и как прошли позавчерашние торги.
       Про торги Данило слушал внимательно, но либо даже на Кафе не рисковали лишний раз упоминать работорговлю, либо пленницами с Билой Скели не торговали здесь. Единственное, что показалось достаточно интересным — так это упоминание о продаже трех тонн очищенной руды анобтаниума, по-простецки именуемого фигдостаниумом. Эти три тонны могли быть с равным успехом похищены где угодно… а могли быть частью награбленного на Билой Скеле. Если второе — то почему продают только три тонны, а не все триста? Данило приглушил звук в динамиках и выбрался на камбуз. Сунул в мультипечь миску сублимированных вареников, включил кофеварку. И тут подал голос корабельный искинт:
       — Внешний вызов. К вам посетитель.
       Наливая кофе и доставая вареники, Данило пробурчал:
       — Кого еще черти принесли…
       Искинт, уже давно научившийся распознавать значение подобных фраз, ответил:
       — Мужчина, средних лет. Проецирую с внешней камеры.
       Над миской вареников, уже исходящих паром на столе, появилась проекция — невысокого роста темнокожий мужичок в замасленном комбезе, типичный собрат Приськи по профессии. Даже универсальный ключ на поясе висит справа, там, где все здесь носят бластеры. Впрочем, в умелых руках униключ будет поопаснее бластера…
       — Чего надо? — невежливо поинтересовался у посетителя навигатор, выдавливая на вареники полный пакетик сметаны. Посетитель, воровато оглядываясь, сказал прямо в динамик:
       — Дело есть. Письмо у меня.
       — Какое еще письмо? Кому?
       — Олексе Довбышу, — еще тише и еще вороватей сказал мужик. У Данилы выпала вилка и плашмя шлепнулась в миску, забрызгав ему куртку сметаной. Он метнулся к шлюзу, не забыв, правда, прихватить бластер. Открыл и задернул мужичка в шлюз.
       — Ну?!
       — Тихо, парень, — мужичок схватился за ключ. — Отдам только этому… Довбышу. 
       — Довбыш — мой корабельный врач. А я — хозяин этого корабля, — Данило ткнул пальцем в свою нашивку. 
       — А мне-то что, — пожал плечами мужик.  — Мне заплачено, чтоб письмо отдал этому Олексе, и точка. Я человек честный, че сказал — то и сделал. Короче, отдам только ему и никому больше. 
       Данило схватился за подбородок. Глянул на табло времени… с ухода Розы и Олексы прошло всего-то два часа. Вряд ли они скоро вернутся.
       — А от кого письмо хоть?
       Мужик прищурил один глаз:
       — Вот всё-то тебе доложи. Сказано — лично в руки Довбышу. И точка.
       Данило вздохнул, поманил мужика за мембрану шлюза:
       — Пойдем, побеседуем.
       На камбузе Данило сунул свои вареники в разогрев, добыл из холодильника кольцо колбасы и бутылку. 
       — Тебя как звать-то?
       — Шариф, — с готовностью отозвался мужичок, жадно следя за тем, как Данило разливает по стопкам темную жидкость.
       — Данило. Ну что, раз ты не хочешь отдать письмо мне, то придется тебе ждать Олексу. А когда он придет — неведомо. Человек, понимаешь, пошел пить-гулять…
       Шариф развалился на стуле, потянул носом запах спиртного. Данило придвинул к нему стопку:
       — За знакомство. 
       Тот поднял стопку: 
       — За знакомство! Ух, хорош… вот всё здесь добыть можно. Только бухла нормального не достать, бешеные бабки дерут… а что это вообще такое?
       Данило плеснул ему еще. Самогон из хлореллы, настоянный на шахтном грибе, действительно мог быть здесь, на Кафе, редкостью. Хотя бы просто потому, что пираты работой не утруждались и никаких шахт здесь не было.
       — Самогон шахтерский. Пять стадий очистки, не что-нибудь.
       — Да, знатное пойло, — Шариф закусил куском колбасы и снова приложился к стопке. — Не пойму, почему некоторые так к самогону пренебрежительно относятся… да он по-любому лучше, чем неведомо кем набодяженная паленка в здешних магазинах.
       — Так ведь это же Кафа. Неужели тут нет контрабандного бухла?
       — Хе, есть. Только то, которое хорошее, и стоит хорошо… 
       Данило усмехнулся и налил еще.
       — Вот подумай, Шариф, ну оно тебе надо — сидеть тут и ждать неизвестно сколько? Я ж тебе сказал — я капитан этого корабля, начальник Довбыша. Я ему зарплату плачу, а ты думаешь, что я какое-то письмо ему передать не смогу.
       С такой точки зрения Шариф на дело еще не смотрел. Хлебнул самогона, задумался…
       — Верно. Ладно, в натуре, мне тут сидеть ни к чему, дел по горло. Короче, бери письмо, только не задарма. 
       — Так тебе ж вроде за него заплатили?
       — Заплатили за то, чтоб Довбышу в руки передать. А не тебе, — Шариф самовольно плеснул себе еще самогона и откромсал униключом здоровый шмат колбасы. Данило усмехнулся:
       — Ладно. Значит, так. Я тебе бутылку всю отдаю, плачу три галакта… а ты мне рассказываешь, кто тебе письмо передал.
       — Ишь какой… ну хорошо. Три галакта на дороге не валяются. Только всё равно рассказывать особо нечего. Позавчера копался я в распредщите в доках, в тупичке возле толкучки. Слышу — шум-гам, топотня и матюки, на толкучке орут как ненормальные. Ну, там всегда  шумно, но чтоб так — нечасто. Ну, думаю, кто-то кого-то надуть попробовал, щас шмалять начнут. А оно мне надо? И так чуть ли не каждую неделю что-нибудь чинить приходится, а Шлюхин Сын за ремонты мало платит, приходится с народа сшибать дополнительно, а много в доках насшибаешь? Ну я рубильник и повернул, чтоб, значит, освещение им вырубить и гравитку. Шума еще больше стало, но как-то, знаешь, повеселее, уже не до стрельбы, товар бы уберечь.
       Шариф усмехнулся, Данило тоже, представив себе, как во внезапно наступившей темноте торговцы на доковской толкучке пытаются прикрыть от чужих загребущих ручонок свой товар, а тут еще и гравипол отключился, и от чрезмерно резких движений начинаешь прыгать, как кузнечик, при 0,1 жэ. 
       —Ну так вот, включил я налобный фонарик, посвистываю, работаю… влетает со стороны доков в коридорчик мой деваха в белой куртке с красным крестом, пролетает к концу тупичка, ругается, потом бросается ко мне, сует мне в руку сверточек какой-то, сдирает с пальца кольцо, и говорит: «Будь другом, помоги, тут через несколько дней наверняка объявится «Мавка», на ней есть такой Олекса Довбыш, ему лично в руки отдай. Кольцо себе забери. И прячь скорее!!!» Ну, я всё в карман сунул, а тут из доков три амбала с фонарями появились, девку из станнера срубили, скрутили и уволокли… Кольцо хорошее оказалось, платина с натуральным брюликом, не синтет какой-нибудь.
       Данило с трудом удержал невозмутимое лицо. Кольцо с натуральным бриллиантом он сам подарил Оксане перед последней экспедицией. Как знак обручения… Но почему письмо не ему, а Олексе?
       — Хм… А кольцо у тебя осталось?
       — Нет, конечно. Продал вчера, а то б откуда знал, что брюлик настоящий?
       Навигатор достал свой терминал, нашел чек-описание из ювелирного и показал картинку:
       — Оно?
       — Оно, — кивнул мужик. Данило полистал фотографии, нашел селфи с Оксаной.
       — Эта девушка была?
       — Не, другая. Помладше малость. И такая… крепенькая, сразу видно — из планетников, в гравиколодце росла. 
       Данило, уже почти полностью уверенный, нашел фото Олексы с сестрой и показал Шарифу:
       — Она?
       — Ага. Красивая девка, ничего не скажешь. Ну ладно, бери письмо. И я тебе в довесок вот еще что скажу. Мужики, которые ее утащили, усамцами были. 
       — Ты уверен?
       Шариф плеснул себе еще самогона, хватил полстопки:
       — Зуб даю. Я что, бывших соотечественников, мать их так, не узнаю? Усамцы. Причем, чтоб меня шайтан унес, синопские. 
       —А потом… разговоров никаких не слышал, никто рабов не продавал? — Данило выложил на стол пустую карту, демонстративно на нее стряхнул с терминала шесть галактов. — Или там большой груз очищенного фигдостаниума… никто добычей не похвалялся?
       — Это ты про налет на чубатых? Слыхал. Но так… без особых подробностей, сам понимаешь, у Республики тут симпатиков хватает, и запороги тоже здесь частенько бывают. Короче, был такой Омар Клешня, однорукий бандит с Триполи. Такое говно, что его даже в Порте за пиратство разыскивают и заочно смертный приговор вынесли. Прикинь, в Порте — за пиратство разыскивают, во как!..  Так вот вчера гулял, весь седьмой уровень гудел, так он бухал. А бухал потому, что, как он сам орал, «хорошо чубатых пощипал». И похвалялся, что теперь свою железную лапу на биопротез заменит… Заменил один такой, хе. Наутро нашли его в сортире, головой в вакуумный отсос запихнутого. И никто не удивился, наоборот даже, обрадовались. Ему тут много кто был должен… А так больше ничего такого. Если усамцы реально какой планетоид вынесли в Порогах, то груз повезли прямо в Порту, не иначе. Здесь торгов никаких не было. Зуб даю… зуб мудрости… что повезли в Синоп, такие дела без Ахметки не делают. Ахмет-паши, я имею в виду. Он всю торговлю контрабандой, краденым и рабами в приграничной Порте под свою толстую жопу подгреб.
       
       9.
       Через пару часов после ухода Шарифа вернулись Роза и Олекса. Врач был практически трезв, и понять, что он не так давно неплохо нагрузился алкоголем, можно было только по легкому румянцу и слишком уж яркому блеску темных, как маслины, глаз. Роза же была печальна и насуплена. И практически с порога заявила:
       — В кои веки Мойше не знает нихера. И всё потому, что этот старый алкаш как раз в тот день залил себе бульки выше ватерлинии. Зря только Олекса печень сажал.
       Олекса вынул из кармана блистер, вылущил из него пилюлю и кинул в рот, мрачно кивнул. Данило извлек из кармана сверток и показал им:
       — Знаете, что это?
       — Да откуда ж. тряпка какая-то, — пожала плечами Роза. Данило сунул сверток Олексе:
       — Письмо. Тебе.
       — Мне? — врач с недоумением рассматривал послание. — А почему такое?
       Он развернул тряпицу. Роза тут же подскочила к нему и заглянула через плечо.
       На куске белого унишелка чем-то буро-красным было написано: «Брат, нас везут прямо в Порту, куда — не знаем точно, слышали разговоры про какого-то Ахмет-Пашу, которому определили в рабыни меня, Оксану, Малгожату и Цилю. Остальных продадут на рынке рабов Бедестане. Леля»
       — Как? — Олекса вопросительно уставился на Данилу. 
       — Один мужик передал. Когда их грузили на другое корыто, Леля попыталась убежать, чтобы передать письмо, успела сунуть одному технарю.
       — Надо же, передал. Неужто здесь есть честные люди? — недоверчиво покачала головой Роза.
       — Как видишь. Не забесплатно, конечно… Оксанино кольцо ему отдала. Но для здешних мужик и правда честный оказался, сделал как обещал. А вы хоть что-то узнали?
       — Ничего, я ж говорю… весь тот день, когда эти пипидрасы прилетали, Мойше сначала бухой валялся, а потом в сортире блевал… пользы от него никакой, я так его матери и передам, — Роза плюхнулась за стол на камбузе и нацедила себе воды. — Если б не сообразительность Лели и честность этого местного технаря, ничего б мы не узнали…
       Задилинькал сигнал вызова, искинт доложил:
       — Инженер Довбыш доставлена к шлюзу. Открывать?
       — Чего-о? Мавка, ты что несешь? На Приську допуск есть… Она что, бухая в стельку?
       — Да, — кратко согласился искинт. Олекса тяжко вздохнул. Искинт развернул картинку с внешней камеры. У самого шлюза, упершись в трап головой, на карачках стояла Приська. Рядом стоял ящик, на котором невозмутимо восседал юнец в драном на коленях комбезе. Данило и Олекса спустились к шлюзу. Увидев их в раскрывшейся мембране, Приська радостно возопила:
       — Кэп!!! Муж!!! Я дома, нах!!!
       Снова тяжко вздохнув, Олекса спустился по трапу, взвалил Приську на плечо и потащил в медотсек — протрезвлять. Данило воззрился на юнца.
       — Полтора галакта за доставку, кэп, — осклабился тот. 
       — А не много ли? — Данило сунул руки в карманы, но терминал доставать не спешил. Юнец и не пошевелился:
       — Так-то, конечно, полтинник сантимов, но только за груз. А за живой вес еще столько же. 
       — А еще полтина за что?
       — Как за что? — деланно удивился юнец. — А на чай?
       Данило извлек терминал и стряхнул грузчику полтора галакта, пробормотав:
       — Можно подумать, вы тут чай пьете… раз так, уж будь любезен, ящик хоть по трапу подними.
       Юнец вскочил с ящика, пнул его ногой. Тот пискнул, приподнялся на пять сантиметров и снова плюхнулся на пол. 
       — Блин, чертова гравитка… Кэп, накинь еще полтину за физический труд, а?
       — Нет. 
       — Ну ладно… — грузчик поплевал на ладони, приподнял ящик и втащил его по трапу наверх, старательно делая вид, будто тот совсем неподъемный. Данило равнодушно просмотрел это представление, потом легким пинком задвинул ящик в шлюз и закрыл мембрану. 
       Открыл ящик. Ну, тут порядок — всё, что Приська собиралась купить, она купила. Даже смету не забыла положить наверх. Какой бы она ни была вредной и противной, но уж двух вещей точно было не отнять — инженерный талант и дотошную хозяйственность. Теперь бы узнать, где, а главное — зачем она так набралась, тем более с учетом того, что это — Кафа, где пить до бесчувствия чревато по меньшей мере грабежом…
       Ради выяснения этого вопроса Данило и пришел в медотсек. Видно, Роза тоже заинтересовалась, потому как уже там сидела, сурово глядя на лежащую пластом на койке Приську с капельницей и гемодиализом. Рядом на вешалке висел ее комбез, топорщась кучей барахла в карманах.
       — Ну и нахрена? — кратко спросил ее Данило. Приська поморщилась и пробормотала:
       — Муж, левый карман зыркни. Там болталка, — и отрубилась. Олекса пошарил по карманам ее комбеза и из одного извлек маленький диктофон, всё еще включенный. Протянул Даниле.
       
       10.
       Приська, видно, сильно обиделась, когда Данило назвал ее треплом, и решила всем доказать, что… в общем, что-нибудь. Для чего после успешного похода по лавкам направилась в какой-то задрипанный бар в порту, где увидела какого-то шапочного знакомца, тоже корабельного инженера, осевшего здесь после какой-то грязной и темной истории, где он был как-то замешан. И вместе с этим знакомцем пошла дегустировать местное пойло во всех барах, какие попадались. В общем, шестичасовой алкогольный марафон Приськи закончился тем, что она уже практически не ворочала языком, а ее приятель так и вовсе отрубился. 
       Но важно было совсем не это, а то, что всё это время диктофон в ее кармане работал и записывал пьяную болтовню во всех портовых барах. Данило и Роза сразу поняли, что в этакой куче навоза вполне можно добыть жемчужное зерно, отдали должное изобретательности Приськи и, призвав Олексу, поделили прослушку записи на троих. На каждого пришлось по два часа…
       — Ну что, подытожим, — Данило поставил перед каждым по стаканчику кофе. — Два часа пьяной болтовни на каждого из нас, визит Шарифа и письмо Лели дали нам достаточно информации. Грабили усамцы из Синопа. Правда, неясно, какой именно Синоп имеется в виду… Их там шесть. Впрочем, неважно. Всё равно эти Синопы в одной системе находятся.
       — Таки усамцы идиоты, я всегда знала, — Роза усмехнулась. — Ну какой дурак называет планеты в системе так же, как и звезду? Никакой фантазии… звезда Синоп, планета Синоп-1, Синоп-2, Синоп-3 и так далее…
       — Да уж… Зато есть имя — Ахмет-паша. И Шариф про него говорил, и на диктофоне было. А этот паша — наместник пашаната Синоп, ну и заодно один из тех, кто тесно связан с Кафой и здешней бандотой. По крайней мере несколько бандитов были местными, вчера и позавчера гуляли, похваляясь добычей, и один из них продал груз фигдостаниума. Но женщин увезли к Ахмет-паше на Синоп. А уж Ахмет-паша будет устраивать большие невольничьи торги у себя в пашанате. На астероиде Бедестан, это тоже где-то в той же системе.  Так что всех наших повезут именно туда и они там будут довольно долго находиться. По крайней мере в разговорах мелькают чьи-то планы слетать туда за рабами и жалобы на то, что синопские не стали часть женщин продавать здесь. Есть и намеки на недовольство Хулио этим фактом — он же упустил выгоду…
       — А нельзя ли этим как-то воспользоваться? — Роза взялась за подбородок. — Было бы здорово заставить пауков жрать друг друга.
       — Ну… твой Мойше связи с местными авторитетами имеет? Ну вот пусть и подкинет им мыслишку, что Ахмет-паша их поимел… а нам некогда этим заниматься. Надо теперь к запорогам двигать, за помощью… Приська через час очухается — и пойдем. Как раз у тебя времени хватит Мойше навестить.
       Розе ничего не оставалось, кроме как согласиться. А Данило, взбудораженный новостями и более четкой прорисовкой цели, принялся размышлять, как и что бы такое сказать запорогам, чтобы убедить их помочь. Задача была не из легких…
       
       11. 
       Встреча «Мавки» и «Кровожадной Синицы» была назначена недалеко от самой старой Засеки, построенной на карликовой планетке с неофициальным названием Чертомлык. Экипаж старого грузовика, наспех переоборудованного под военный корабль, болтался в верхнем гипере уже третьи сутки, ожидая сигнала о прибытии «Мавки». От скуки Ласло, когда-то отслуживший сержантом во флоте, запряг всех заниматься физподготовкой, приговаривая, что «бластер хорошо, а кулаки всегда при тебе!». Вызов с «Мавки» застал за отжиманиями практически всю «команду скелетов», как они обозвали себя сами. Петро первым кинулся к пульту связи:
       —Ура! Данило вернулся!
       — Вернулся, вернулся, — отозвался Данило. — С новостями. Выходите из гипера и двигаем на Чертомлык, только габариты включить не забудьте и гимн транслируйте, а то запороги без вопросов зарядят из рейлгана.
       Все разбежались по местам, пристегнулись. «Кровожадная Синица», подняв гипервёсла, вывалилась в нормальный космос, развернула гравипарус и пристроилась в кильватер к «Мавке». До Чертомлыка оставалось двенадцать световых минут, или три часа хода. Два корабля шустро мчались к Засеке, сверкая габаритами и оглашая эфир на всех рабочих частотах звуками республиканского гимна. Конечно, точных гарантий не было, что запороги не будут стрелять — но уж наверняка в таком случае они хотя бы поинтересуются, кто к ним пожаловал.
       Так и вышло.
       
       12. 
       Как только до Чертомлыка осталось полчаса хода, пришел внешний вызов. На экране возник усатый и чубатый мужик с серьгой в ухе и киберглазом, и поинтересовался мрачно:
       — Какая зараза так, курва, гремит на всю округу? Вшивый грузовик да мелкий эксплорер, а гимном шарашите, словно сам президент заявился. 
       — А это мы на всякий случай, чтоб вы нас за усамов не приняли, — влез Петро. Запорог заржал:
       — Ну ты, парень, как маленький. Усамы не идиоты, гимн врубить всякий дурень сможет. А ты скажи — «паляныця».
       Петро выпалил:
       — Паляныця. Да мы что, на усамов похожи, что ли?
       Данило отключил канал «Синицы» от передачи и заговорил сам:
       — Мы — жители Билой Скели и просим помощи у Братства Запорогов.
       — О как, — деланно удивился запорог. — А с чего вдруг? Копать в шахте, что ли, некому? 
       «Это у него юмор такой», — сказал себе Данило, и, стараясь удерживать невозмутимое лицо, ответил:
       — Теперь — некому. Потому что усамы людей в рабство угнали.
       Запорог посерьезнел, на пару секунд замер, потом кивнул:
       — Да, вижу в новостях уже. Там написано — «рейдеры». Вы сами-то точно уверены, что это усамы?
       — Еще бы. У меня кое-какие доказательства есть.
       — Тогда даю коридор, заходите на стыковку. Как определите луч, ставьте на автоматику и не дергайтесь. А грузовик ваш пусть за вами идет, но вся шатия-братия на нем сидеть будет, пока выйти не разрешим. Выберите двух делегатов, этого для переговоров довольно будет.
       
       13.
       Вблизи Чертомлыцкая Засека впечатления не производила никакого. Больше того, если не знать, что она именно тут, именно на этой карликовой планетке — нипочем не догадаешься. Обычный планетоид, испещренный ударными кратерами и трещинами. 
       Но это только на первый взгляд. В кратерах и трещинах прятались шлюзы, пушки и антенны радаров, гиперпередатчиков и сканеров. Причальный шлюз скрывался в одной из пяти глубоких трещин, прочертивших бок планетоида чуть ли не от полюса до полюса. Данило позволил посадочному лучу захватить управление, но был готов в любой момент его перебить. Его пальцы лежали на рукояти переключения, а глаза внимательно следили за данными в визоре. Из состояния напряженного оцепенения его выдернул голос Розы:
       — Да не трясись, Данило. Сядем нормально, раз уж нам посадочный луч дали. Запороги — они таки сволочи, но не подлецы.
       — А с чего ты так уверена? — буркнул навигатор, не отключая визора. 
       — Есть с чего, уж ты мне поверь. Иди лучше выпей кофе и подумай, что и как будешь отаманам говорить. В конце концов, кто тут пилот — я или ты?
       Вздохнув, Данило поднял визор и отправился на камбуз. Нацедил из кофе-автомата стаканчик и выпил одним глотком. Даже не почувствовал. Роза была права насчет того, что надо подумать, как говорить с запорогами. Задача и правда не из простых. 
       На Засеки, в Братство Запорогов, стекались самые разные люди, но основная их масса состояла из бывших военных, оставивших службу по разным причинам. Были здесь и любители вольной жизни, и те, кто шел сюда с целью разбогатеть, и те, кто просто ненавидел усамов и хотел их безнаказанно убивать.  Были и отставные вояки… как правило, не смирившиеся с жизнью на гражданке, или покинувшие ряды республиканского флота из-за неуживчивости и дурного характера.  И даже такие тут были, кто на Засеках прятался от длинных рук закона — ибо правило «С Засеки выдачи нет» действовало неукоснительно и признавалось в Республике. Хотя это вовсе и не означало, что среди запорогов можно было спрятаться от кары за тяжкие преступления. Выдачи не было — но были собственные законы Братства, в некоторых вопросах куда более жесткие и беспощадные, чем законы республиканские.
       В общем, сложные тут собрались люди. 
       Впервые с самого начала этой авантюры Данило подумал, что, может, зря решил к ним обратиться. Может, стоило бы переступить гордость и пойти на поклон к родителям Оксаны… хоть они и рассорились с дочерью, выбравшей работу врача на шахтерском планетоиде вместо продолжения семейного дела, но неужто бросят родную дочь в рабстве пропадать? Наверняка дадут денег на выкуп. 
       Нет. А как же остальные? Им что, так и оставаться рабынями? Данило вспомнил Лелю Довбыш, Петрову Марусю… у них-то нет родителей-миллионеров. И потом, раз уж подписался на это дело, да и других увлек… надо идти до конца. А за помощью к Чайкам всегда обратиться можно. В самом последнем случае…
       Искинт бесстрастно доложил об успешной посадке и о том, что на причальной площадке «ждут хозяева порта». Данило засунул стаканчик в рециклер и, одернув свою навигаторскую куртку, пошел к шлюзу. Там уже стояла Роза, причем в своей старой флотской форме, да еще и с орденскими планками. Впервые Данило осознал, что его милая добрая Тетя Роза — ветеран трех войн с Портой. Как-то раньше об этом не задумывался.
       Маловероятно, что ее награды и старый мундир впечатлят запорогов, но по крайней мере не помешает.
       14.
       Выйдя из мембраны шлюза, Данило и Роза узрели сначала довольно обширную причальную площадку, на которую выходили три больших круглых в сечении коридора, а на площадке всего лишь какого-то паренька лет двадцати, не больше, в линялом флотском комбезе явно с чужого плеча и с прической «сокол». Но зато с большим бластером на поясе. Всего лишь джура. Да и то какой-то посредственный. Роза пробормотала:
       — Ну а что ты хотел, чтоб тебя сами отаманы встречали? Тут ведь как, Данило: кому надо, тот сам приходит… Эй, парень, — громче сказала она, обращаясь к джуре. — Приветствую. Нам бы кого из отаманов повидать. Имеем что предложить.
       Джура смерил их неприязненным взглядом, поправил на поясе бластер и буркнул:
       — За мной идите.
       Цокая магнитными подковками, двинулся в серединный коридор. Данило и Роза пошли за ним, стараясь не делать резких движений, чтоб не подпрыгнуть к потолку — здесь не было гравипола, запороги пользовались только магнитными подковками, а создать на этой планетке бОльшую силу тяжести за счет ускорения ее вращения поленились. Или не захотели в целях маскировки. Хотя, конечно, уже давным-давно все, кто хоть как-то соизволил полюбопытствовать, знали, на каких планетоидах и астероидах расположены Засеки. Всё равно всех, кто совался туда без спросу, встречали сначала шквальным огнем, а потом спрашивали, кто приперся, если, конечно, еще было у кого спрашивать.
       Джура привел их в новую каверну, из которой точно так же ответвлялись коридоры, на сей раз — шесть, а посередине проходила шахта гравилифта. Ни слова не говоря, паренек сиганул в шахту, и Розе с Данилой ничего не оставалось, как последовать его примеру.
       Они пролетели в гравилифте пять уровней, как отметил Данило — совершенно пустых, и после пятого джура махнул рукой, указывая на поручни — мол, сейчас тормозить будем.
       Данило ловко хватанулся за поручень, затормозил и перекинул себя через ограждение шахты на этаж уровня. За ним — Роза и джура. Клацнули магнитные подковки, погасив инерцию, которая иначе отбросила бы их к стене площадки — здесь было всего 0,1 жэ. Таких карликовых планеток в Порогах было великое множество и примерно одинаковых размеров. Колонисты либо раскручивали их так, чтоб увеличить хотя бы до 0,3, либо пользовались гравитационными пластинами, которые монтировали в нужных местах, но это было дорого. Запороги не напрягались, и оставили как есть. 
       Площадка шестого уровня тоже была пуста, но в отличие от предыдущих, здесь отчетливо был слышен какой-то гомон.
       — Сынок, — обратилась к джуре Роза. — Где все? 
       — А там, — паренек махнул рукой в сторону одного из коридоров. — На выборах.
       Данило и Роза переглянулись.
       — Какие еще выборы?
       — Кошевого выбираем, — джура посмотрел на них как на недоумков. — какие ж еще. Давайте, двигаем, а то я ж еще даже не знаю, кто в кандидаты попал.
       Новость была неожиданная и обескураживающая. Выборы у запорогов — это было эпичное мероприятие. С мордобоем, руганью, гвалтом и даже со стрельбой. Но самое удручающее было то, что они могли тянуться долго. Роза осторожно спросила:
       — А как давно у вас идут выборы?
       — Да вот с позавчера, как Стецька Чубая, нашего прежнего кошевого, корчи скрутили. Он тогда булаву на майдане кинул и сказал, чтоб нового выбирали.
       — Корчи? — переспросил Данило. Паренек кивнул:
       — Ага.
       — А что это? 
       Вместо джуры ответила Роза:
       — Отторжение или разлад кибербионических имплантатов. Бывает. Особенно с теми, у кого их слишком уж много. Таки, думаю, у Чубая их много, а?
       — Не то слово, что много, просто дохренищи, — доверительно сообщил паренек. — Чубай давно уж больше киборг, чем человек, вот чего-то и разладилось.
       — А… как долго вообще выборы будут длиться? — осторожно поинтересовался Данило. Джура беззаботно пожал плечами:
       — А черт его знает. Если щас кандидаты определились, то, может, сегодня уже с кошевым будем. А если нет — ну тогда уж как получится. Да вы не парьтесь, куренные-то никуда не делись, если что, можно с ними будет перетереть.
       «Уже легче, — подумал Данило. — Хоть что-то». 
       
       15.
       Джура привел их в огромную каверну, видимо, природного происхождения, так как формы она была неправильной. Запороги, обустраивая планетоид, не особенно утруждались эстетикой, поэтому просто выровняли в каверне пол, положив на него магнитные дорожки и кое-где — гравиплощадки. Посередине каверны возвышалась громоздкая сцена, сколоченная из… Данило сначала даже глазам не поверил. Нет, не может быть. Ну просто не может быть, и всё тут.
       Роза встала на цыпочки и дотянулась до его уха:
       — Данило, шоб мне ослепнуть… ты то же видишь, что и я? Это таки древесина? Цельные стволы с корой?!
       — Очень похоже, — Данило пригляделся еще. — Очень. Или очень хорошая имитация.
       Пилот дернула джуру за рукав:
       — Парень, это что, у вас вот тот помост — что, деревянный, что ли?
       — Ага, — расплылся в улыбке юнец, довольный произведенным впечатлением. — Деревянный. Натуральная, между прочим, береза. Полста лет назад Стецько Чубай в своем первом походе, еще простым десятником бывши, захватил браконьерскую баржу, а там береза. Вот и в память того славного похода сколотили на майдане из березы сцену.
       «В этом все запороги, — Данило попытался прикинуть, сколько может стоить такое количество натуральной древесины. — Еще б поверху мехами настоящими покрыть — и сам усамский султан от зависти сдохнет».
       На майдане вокруг сцены толпились запороги. Были здесь и ветераны многих битв, покрытые шрамами, татуировками, с протезами разного типа, разодетые в невообразимые шмотки, что, видимо, считалось у запорогов особым шиком, были и одетые в обычные легкие бронекостюмы вояки попроще, и совсем юные джуры, за плечами у которых хорошо если один-два похода. Все галдели, перебивая друг друга, выкрикивали приличные и не очень кричалки, поддерживая своих кандидатов. А сами кандидаты на сцене… месились в рукопашную.  Крепкая тетка средних лет с татуированной бритой головой, на которой залихватски курчавилась единственная, но зато густая прядь, и молодой мужичок с длинными руками и ногами, явный астероидник как минимум во втором поколении. 
       Вопли гремели на весь майдан:
       — Давай, Килина, гаси его!!! Пусть знает, что щенку на волчиху не залупаться!!! — орал рядом с Данилой крепыш в слегка помятой легкой броне. С другой стороны подпрыгивала невысокая носатая деваха с длинной косой, увешанная бластерами:
       — Ко-валь!!! Ко-валь!!! Ко-валь!!!
       — Ки-ли-на!!! Не-ба-ба!!! 
       — Лупи ее!!! Врежь ей!!!
       — Вали его!!! Давай!!! Давай!!! Ки-ли-на!!!
       Когда вопли достигли, казалось, невыносимой громкости, Килина ловко подсекла противника и перекинула его через ограждение сцены. Майдан взорвался безумными воплями восторга, кто-то лупанул в потолок из бластера. Брызнули капли расплавившегося камня, народ отскочил от стрелка, но ничего тому не сделали. Данило опасливо покосился на соседку с бластерами, но та не стала тратить заряды, только досадливо закусила косу и крикнула:
       — Коваль, ну ты и поц!!!
       Вокруг заржали.
       На сцену взлетел седоусый запорог, поднял руку Килины:
       — Последний кандидат!!! Больше никто не хочет счастья попытать? Нет? Ну тогда завтра выборы!!! А ну-ка, кандидаты, вашу мать, где вы там валандаетесь? Все сюда, пусть товариство на вас еще поглядит как следует! Вдруг кто захочет вам челюсти наполировать да сам в кандидаты выбиться!
       Из толпы выбрались несколько человек и залезли на сцену. Кроме Килины, там была еще одна женщина — помоложе, высокая и тонкая астероидка, наряженная в легкую анатомическую броню и пестрые усамские шаровары поверх нее. Еще один кандидат — тот самый, с киберглазом, который связывался с Данилой. Левая рука у него была кибербионическим протезом. Второй — здоровенный дядька, голый до пояса. Когда он поднимался, было видно, что вдоль позвоночника у него идет полоса из металлических накладок —  нейроимплантатов.  Третий был старше остальных, седой и покоцанный шрамами, без брони, в старом флотском мундире.
       — Чуете, товариство? Завтра голосуем!!! Килина Небаба, Харитон Вовк, Петро Байда, Фатьма Убийбатька, Яр Скотиняка. Все видели, все слышали? Агов!
       — Да-а-а!!! — заорали все. — Видели!!! Слышали!!!
       А кто-то тонко крикнул:
       — А может, щас и проголосуем? Хрен ли до завтра ждать! Бухло второй день выдыхается!
       Вокруг загомонили наперебой. Седоусый призвал к тишине, дунув в вувузелу.
       — Ну коли так, то давайте! — крикнул он. — А ты, кто там орал, как там тебя, Тимур Черный, что ли… дуй сюда, считать будешь!
       Раздался смех. Видимо, процесс подсчета голосов был занятием то ли неблагодарным, то ли тяжелым и муторным, потому что Тимур Черный, пробираясь к сцене, выглядел не шибко довольным. Но у запорогов было правило: если уж вызвался, то не отступай. И Тимур с кислой миной встал на сцене у большого контейнера из-под хлорелловой рассады, к которому снизу были припаяны пять контейнеров поменьше, чье прошлое распознать не удавалось. Седоусый снова подудел в вувузелу, дождался  тишины и объявил:
       —Ну,  живо шарьте по карманам да проверяйте, все ли бюллетени есть!!! За Небабу — латунки, за Байду — железки, за Вовка — алюминки, за Фатьму — медяшки, за Скотиняку — никели. Вперед! И если какая сука кинет больше одного, узнаю и пальцы поломаю такой сволоте!!!
       Запороги ломанулись к сцене, метко закидывая в контейнер круглые предметы. Данило успел разглядеть, что бюллетенями тут были металлические кругляши с крестом, полумесяцем и гексаграммой на аверсе и впаянным чипом на реверсе. На ободе контейнера стояли сканеры и всякий раз, когда в контейнер падали кругляши, сканеры пищали. Поскольку иной раз бросали сразу несколько человек, сканеры просто-таки взрывались верещанием. 
       Наконец толпа у сцены поредела и больше никто не горел желанием бросить монетку. Седоусый извлек из кармана терминал, посмотрел. Рявкнул:
       — Еще три клоуна не проголосовали!!! Ну один — я, другой — Тимур, а третий кто?
       Джура, провожатый Данила и Розы, встрепенулся и побежал к сцене. Громко спросил:
       — Дядько Сирко, а напомните, какие за кого?
       Зал грохнул смехом, но паренек не смутился. Седоусый, отсмеявшись, напомнил. Джура долго прицеливался, потом бросил. Металлический кругляш стукнулся  о сканер и покатился по ободку, вызвав взвизг зуммера. Шлепнулся внутрь. Джура выдохнул и поспешил влиться в толпу. Тимур и Сирко бросили свои кругляши.
       — Ну вот все и проголосовали. А теперь Тимурка посчитает.
       С обреченным видом Тимур запустил руку в контейнер, извлек горсть «монет» и стал  медленно, демонстративно раскидывать их по малым контейнерам. Там, оказалось, тоже стояли сканеры, и их писк был еще противнее, чем на большом. Данило даже уши потер. Роза за всем наблюдала философски. 
       Наконец «подсчет» окончился. Сирко сверился с терминалом:
       — Ну что, товариство. Имеем кошевого… Петра Байду! — он поднял вверх руку немолодого запорога в старой флотской форме.
       Зал снова завыл, заорал, затопал, кто-то опять стрельнул в потолок. Сирко подул в вувузелу, сказал:
       — Кому не нравится, идите пересчитайте. Ну, желающие есть?
       Желающих не нашлось. Сирко удовлетворенно подытожил:
       — Ну всё. Выборы, мать их так, кончились. Байда, держи булаву.  А теперь — гуляем, хлопцы и девчата!!! Как Тимур верно сказал — бухло уже выдыхается!
       — Га-а-а-а!!! — заорали все. — Гай-гай, гуляй-наливай!!! 
       Роза страдальчески закатила глаза:
       — Вот мое еврейское счастье. Куда ни попадешь — то пьянка, то мордобой, и таки я бы сейчас предпочла мордобой.
       Данило только вздохнул.
       К счастью, пьянка их миновала. Возле них оказались давешний джура и тот самый запорог с киберглазом — Харитон Вовк.
       — Вам, шахтеры, считай, повезло. Выборы быстро прошли, — сказал Вовк. — Ну, сегодня все упьются, так что любое ваше дело раньше завтра не решить. Но с отаманами поговорить можно, они у нас все непьющие. Так как?
       — Само собой, — Данило огляделся вокруг. — Поговорить не только можно, но и нужно.
       Вовк усмехнулся:
       — Ну тогда пошли.
       
       16.
       В майданной каверне вовсю гремела гулянка, слышались вопли, гогот, музыка и звуки безудержной пляски. Данило мог бы поклясться, что и выстрелы тоже. А здесь, в небольшой зале, куда его и Розу привел Харитон Вовк, всё было куда благопристойнее. За длинным столом сидели явно бывалые запороги, а во главе — новоизбранный кошевой Байда. Стол ломился от еды, причем еды дорогой по меркам внутренних планет Республики: много мяса жареного, тушеного и печеного, колбас и ветчины, много овощей и сыров. И, конечно же, обычная пища обитателей пояса астероидов — рыба, генмодифицированные форель и лосось, способные существовать и размножаться в замкнутых аквасистемах. Впрочем, мясо и овощи были —  Данило мог зуб дать — тоже местного производства.  Выросший на шахтерском астероиде, он с детства помогал матери на свиноферме, где в специальных боксах откармливались шахтным грибом и хлореллой огромные, почти шарообразные свиньи породы «пестрая астерка», выведенные специально для астероидных ферм. На Порогах еда была дешева, ведь тут она и производилась. Свою высокую цену она приобретала благодаря доставке на внутренние планеты. 
       А вот другого продукта, коим так славны Пороги, здесь не было и в помине. Ни капли спиртного не видать. Данило не удивлялся: кибербионические протезы очень не любят алкоголь. Именно поэтому тетя Роза не пила ничего крепче пива, да и то употребляла крайне редко. А судя по всему, все здесь присутствующие имели хоть по одному имплантату. Кто из-за ранения, кто для усиления. 
       — Ну, вот и все тут, — Харитон широким жестом обвел стол. — садитесь, коли голодные, трескайте, свининка еще утром хрюкала. А потом, когда отпразднуем Байдино избрание, то и поговорим.
       — Спасибо, — поблагодарил Данило.
       Неписанные правила республиканского гостеприимства требовали принять приглашение к столу и угоститься. Как следует угоститься. Роза и Данило уселись на указанные им места — между Килиной Небабой и Яром Скотинякой, напротив Фатьмы Убийбатьки и дядьки Сирка. И почти рядом с Байдой. Данило, желая порисоваться, извлек свой силовой нож и одним движением оттяпал здоровенный кус свинины. Положил на тарелку, плюхнул туда же большую гроздь помидоров-черри. Роза оглядела стол:
       — А что, старой еврейской женщине нечего покушать, только лосось?
       Фатьма усмехнулась, навалила себе свинины:
       — Халяльней и кошерней наших свиней не найти, сестра. Во-первых, они жрут не переставая, то есть жуют, а стало быть, пункт про жвачку и раздвоенные копыта соблюден. Во-вторых, стерильней боксов, в которых они живут, тут нет ничего, даже лазарет и то погрязнее будет. В-третьих, режут их по всем правилам. Все иудеи в братстве трескают. Но если тебе сомнительно, вон у Изи Коваля спроси, он раввин местный.
       Роза махнула рукой:
       — А, ладно. Всё равно во флоте неведомо что в тушняк кладут, — и отрезала свинины и себе. Запороги одобрительно рассмеялись.
       Когда был прожеван первый кус, Килина сочла, что приличия соблюдены, и поинтересовалась: 
       — Ну, теперь выкладывайте, что у вас там за дело. 
       Данило изложил. Вкратце. Ему показалось, что запороги слушали вполуха, потому что шум за столом не прекращался, но это впечатление оказалось ошибочным. Фатьма, бросив на опустевшее блюдо обгрызенное ребро, уточнила:
       — То есть ты уверен, что это были усамы? Они говорили по-усамски? Или просто с акцентом?
       — Я сам не слышал, — сказал Данило. — но у вас в доке болтается целый грузовик народу, всё слышавшего своими ушами. Так вот они утверждают, что рейдеры говорили по-нашему, но с акцентом, а между собой — по-усамски. И они исписали усамскими матюками картину Тараса Могилы. 
       Окружающие заржали, но Данило не дал себя сбить с толку:
       — А еще я побывал на Кафе и получил там кое-какие сведения. Наших женщин там перегрузили на другие корабли, а одна из них сумела передать весточку. Она подтвердила, что это были усамы, и не абы какие, а люди Ахмет-паши. И что наших повезли в Синоп.
       Яр Скотиняка закинул в рот черри-помидорину, пару раз двинул могучими челюстями и спросил:
       — А от нас ты чего хочешь? Чтоб вот так взяли и поперлись прям в Порту, в Ахметкин пашанат? 
       Килина, поглаживая шрам на скуле, кивнула:
       — Того и хочет, Скотиняка. Чтоб мы взяли и поперлись прям в Порту. 
       Моментально ощутив приступ гневной ярости, Данило ляпнул, не успев подумать:
       — А вам что, слабо?
       Наступила мертвая тишина. Данило тут же пожалел о сказанном. Отаманы все как один уставились на него. Он видел, как некоторые потянулись за бластерами и силовыми ножами. И краем глаза увидел, как Роза дважды сильно сжала и разжала левый кулак. Активировала боевые имплантаты. 
       Разрядила ситуацию Фатьма — она встала, изящно изогнулась и взяла с середины стола апельсин. И сказала:
       — Да вообще-то нет. Не слабо. 
       Она поднесла апельсин к своему стакану и сдавила пальцы. В стакан потек сок. Фатьма бросила выжатую шкурку на блюдо с огрызками и, подняв стакан, посмотрела его на свет. Данило как завороженный смотрел на это, отчетливо различая в мутном соке апельсиновые косточки и кусочки мякоти. Фатьма поднесла стакан к губам:
       — Но взрослый мир, мальчик мой, куда сложнее пацанячьей черно-белой картинки.
       Очень спокойно Данило встал и ответил:
       —Я в курсе этого обстоятельства. И сказал, не подумав. Я так рассчитывал на вашу помощь. Ну что ж, спасибо за прием и угощение. Мы попробуем освободить наших сестер сами.
       Неожиданно новоизбранный кошевой рявкнул:
       — Сядь, хлопец. А вы, товариство, не шумите. Тихо!!!
       Все затихли. Байда продолжил:
       —и черту лысому понятно, что поскольку у Республики с Портой мир, никто не будет в восторге, ежели мы налет на Синоп устроим. Однако вы, товариство, не услышали в рассказе этого хлопца того, что услышал я. А услышал я, что усамцы набежали на наш астероид, пограбили и забрали людей в плен. И что эти усамцы были не просто рейдеры, а люди Ахмет-паши, чему есть хоть и косвенные, но доказательства. И если вдруг мы будем иметь прямые доказательства этого преступления, будем иметь свидетелей, то возможно будет, не нарушая мира, постфактум обставить поход за женщинами как частное предприятие частных людей… а само нападение рейдеров — как нарушение мира именно Портой. А свидетели — те самые женщины.
       Запороги загомонили, но Килина долбанула кулаком по столешнице:
       — Тихо! Я считаю, что кошевой прав. Только надо это дело тихо провернуть. 
       Кто-то насмешливо фыркнул, Килина поправилась:
       — Относительно тихо.  И относительно небольшими силами. Это очень хорошо, что у нас в доках болтается это шахтерское корыто. Частным лицам никто не запрещает заниматься своими частными делами. 
       Фатьма рассмеялась:
       — А все мы тут частные лица. Впрочем, я тебя поняла. Мысль интересная, но есть одно «но». Надо как-то пробраться через Черный простор без маяков. Настолько чокнутого и безбашенного навигатора, кто проложил бы такой путь, у нас нет. Как Яся Кривого шлепнули, так и нет…
       — Есть, — Данило посмотрел на нее в упор. — Я. 
       Все на него уставились, Скотиняка недоверчиво покрутил носом:
       — Ты? Молоко на губах не обсохло, где уж тебе…
       — Я — навигатор с врожденным даром. Мне не нужен многолетний опыт, я чувствую дискретные зоны, — видя, что не верят, Данило вытащил из-за ворота жетон-удостоверение. — И я готов пойти через Черный простор наощупь. 
       — Готов так рискнуть? — удивился Скотиняка.
       — Готов.
       Запороги теперь смотрели на Данила с уважением. А потом кто-то в другом конце стола крикнул:
       — А к тому ж добыча будет знатная, говорят, у Ахметки в его Синопе столько богатства, что даже султан завидует. 
       — Добыча — хорошо, а зад усамам надрать — еще лучше!!! — поддержал кто-то другой. 
       И в зале загремело: 
       — Поход!!! Поход!!! Поход!!!
       Байда поднял руку:
       — Ну так и быть. А теперь мы с Килиной, Вовком и Данилом обсудим детали. Остальные — завтра распинать своих, намекнуть, пусть готовятся к походу. Выбрать только бывалых и самых надежных. Чтоб все были трезвые и в любой момент готовые садиться на «чайки». Если послезавтра увижу хоть одно пьяное рыло — к позорному столбу пойдет.
       
       17.
       Много  труда Даниле стоили уговоры Петра и его «команды скелетов» не идти с ним. Но все усилия пропали втуне. Петро и его команда уперлись и возжелали любой ценой последовать в неизвестность. Пришлось пристыковать грузовик к «Мавке». Перед отправкой Данило решил в последний раз попытаться. Включил интерком, вызвал Петра. 
       — Послушай, может, всё-таки останешься здесь? Ну сам подумай, если я пропаду в Черном Просторе, пропадете и вы все. А так…
       — Вот только не надо меня опять начинать уговаривать, — набычился Петро. — Там моя Маруся. Мы всё решили. 
       — Но в этом всё равно нет смысла, — попытался прибегнуть к логике навигатор. — В прокладке пути ты мне всё равно помочь не сможешь, а если всё получится, то с запорогами вместе придешь. 
       — Хватит, Данило, — вмешался Ласло, «сержант» команды Петра. — Чую, я тебе пригожусь.
       Данило поднял руки:
       — Всё, я сделал всё, что мог.  Как хотите. Чур потом не жаловаться, если сгинете в гипере.
       Петро только рассмеялся. 
       А между тем задача предстояла весьма и весьма сложная. Это на собрании отаманов Данило был храбрым и уверенным. На самом деле никакой уверенности он не чувствовал. 
       Он пошел на камбуз, пошарил там по ящикам, ничего не нашел и решительно отправился в техотсек. На шорох открывшегося шлюза из-за сплетения кабелей вынырнула Приськина голова, повязанная цветастым платком:
       — Ща, кэп, тут сигма-переходник распидорасило нах, менять пришлось. Еще полминуты, и будет херачить как новый.
       —Спасибо, Присцилла, — тихо сказал Данило. Удивленная Приська даже рот раскрыла — с тех пор как она умудрилась неведомо каким образом сделаться женой Олексы и поменять флотский крейсер на мелки	й эксплорер, никто не называл ее полным именем. Она утерла с лица мазок низкопроводяшего геля, быстро крутанула униключом злосчастный сигма-переходник, и вышла из тесного сплетения кабелей на серединку техотсека.
       — Кэп… ты че, в натуре? Ты как на свои похороны собрался. — она заглянула ему в лицо. — Тебе срочно надо хлобыснуть стакашек, кэп. 
       — За тем и пришел. Я знаю, у тебя всегда есть. 
       Приська кивнула, открыла маленький лючок в полу и вытащила оттуда бутылку точно такого же самогона, какую Данило подарил Шарифу за информацию. Из одного из своих бесчисленных карманов извлекла стаканчик и налила до краев. Протянула Даниле. Он выхлебал в два глотка. Жгучая волна пролилась по горлу в желудок, отразилась от его донышка и со всей  силы долбанула в голову. Данило аж сел на пол. Приська села напротив:
       — Шо, кэп, вдарило? Ниче, щас отпустит… о, отпустило. 
       Данило встал, поморгал, фокусируя зрение, неуверенно шагнул в шлюз:
       — Спасибо, Присцилла. 
       — Да не за что, кэп. Ну, короче, можем двигать, всё шарашит на зашибись.
       Самогон окрылил настолько, что Данило в рубку влетел, запрыгнул в навигаторский ложемент и скомандовал:
       — Ключ на старт, Роза! Летим!
       Пилот перегнулась из своего кресла и потянула носом:
       — У-у-у, да ты пьян. Когда успел, а главное — чем? 
       — Неважно, Роза. Стартуй. А я займусь своим делом! — и он легким движением пальцев левой руки откинул крышку на подлокотнике своего кресла. Роза только бровь приподняла — эта крышечка прикрывала кнопку запуска комплекса навигационного поиска, и вообще-то ее было так просто не открыть. А Данило между тем утопил эту красную кнопку и кресло опрокинулось навзничь. На голову навигатора опустился нейрошлем, гибкие тяжи зафиксировали тело, в правое плечо воткнулись иглы, насыщая кровь адским «коктейлем Харона». Этот набор препаратов погружал тело в состояние «рабочего сна», а на деле — в контролируемую кому, затормаживал некоторые зоны коры мозга, отключал зрение, слух и речь, и обострял, оптимизировал работу других участков. 
       Навигатор уже не ощутил стартового ускорения. Почувствовал только фазу перехода в верхний гипер, потому что в этот момент к нему вернулось зрение. Но видел он уже не привычный мир, а его изнанку.
       Только навигаторы с врожденным даром знают, как выглядит вселенная в гипере. Только они видят всю красоту и весь ужас глубин пространства. Остальные — те, кто водит корабли по маякам и пролагает пути, ориентируясь по звездам — не знают этого. Они тоже получают «коктейль Харона» и погружаются в глубины, но по сравнению с истинными навигаторами в гипере они — слабенькие и голенькие птенцы. Птенцы орла, которым никогда не стать взрослой птицей.
        
       18.
       Данило уже видел раньше, как выглядит в гипере Черный Простор. Издалека. Зрелище было жуткое, наверное, таким и должен быть первозданный Хаос. Возможно, так выглядел мир в первые дни после сотворения. Возможно, Черный Простор и ему подобные аномалии и были реликтами тех времен — этого не знал никто. Мало кто из навигаторов рисковал соваться в эту область, даже прирожденные ходили там по маякам, расставленным их рисковыми предшественниками в зонах нормального пространства. Однако по маякам идти было нельзя. Даже если ухитриться попасть из одной дискретной зоны в другую так, чтобы корабль остался незамеченным для остальных в той области, никто не мог дать гарантии, что на тех кораблях не будет хотя бы одного навигатора, погруженного в «рабочий сон». Спрятаться от другого навигатора в пределах одной дискретной зоны невозможно. И что парадоксально — прирожденному сложнее спрятаться от обычных, чем от собратьев. Потому что слепые и голые птенцы чувствовали «взрослых орлов» невероятно ярко. Это было единственное по-настоящему сильное чувство, доступное «обычным» в изнанке мира. Данило не хотел рисковать. Он-то по роду деятельности знал, что по инструкции положено, чтобы в патруле при маяке постоянно был хоть один «спящий» навигатор. Поэтому он сразу исключил возможность задействовать известные дискретные зоны Черного Простора. А это означало, что нужно идти прямиком в то страшное нечто, в ту клубящуюся тьму, прорезанную сполохами красного и белого огня, каким виделся навигатору в гипере Черный Простор. Нырнуть в эту жуткую глубину, отдавшись на волю судьбы. 
       И Данило нырнул. 
       Ничего не значило то, что его «Мавка» шла сейчас в верхнем гипере, что до Черного Простора было еще далековато. В изнанке мира всё иначе. 
       Он нащупал маленькую зону относительно нормального пространства. Стал исследовать ее, и обнаружил, что она довольно хороша. Из состояния «рабочего сна» он не мог подавать команды пилоту, вообще сообщать какую-то информацию. Экипаж во время такого поиска целиком и полностью полагался на своего навигатора. Управление гипер-переходами передавалось навигатору, борткомпьютер считывал данные прямо из его мозга. Пилот мог только наблюдать выводимые на его терминал данные, но вмешиваться в процесс — нет.
       Роза уже не первый раз ходила с Данилом (а раньше — и с другими навигаторами) в свободный поиск, но привыкнуть к этому ощущению беспомощности не могла. Чувствовать себя бесполезным грузом — что может быть противнее для пилота? А наблюдать, как навигатор лежит чуть ли не трупом в своем ложементе, и не знать, жив ли он или уже случилось непоправимое — еще хуже.
       «Мавка» вошла в гиперпереход. На удивление короткий. Зона нормального пространства. Затем еще один прыжок… на сей раз длиннее. Потом снова возврат в предыдущую зону. Роза поняла: Данило попал в «тупичок» — дискретную зону, из которой можно двинуться только в ограниченное число направлений. Значит, возможностей прыгнуть оттуда в другую часть Черного Простора Данило не нашел, раз вернулся на предыдущую точку. Еще прыжок… новая зона. И снова… И опять… «пустых» скачков было много. Это означало, что Данилу потом придется повторить этот путь, отсекая лишние, тупиковые ветки, и расставить маячки для запорогов. «Мавка» несла запас таких маячков — слабеньких, недолговечных. Но для их затеи такие вполне сойдут. После похода их можно — и даже нужно — будет уничтожить за собой. Пусть потом гадают, как же запороги сумели добраться до Синопа. А сами запороги — что ж, у них останется трасса, которую запомнят их навигаторы. Они люди достаточно рисковые, чтобы ходить такими путями без маяков, только по памяти.
       Прошло уже три часа, а поиск всё еще продолжался. На терминале Розы появился вызов от Олексы. Врач был краток:
       — Еще спит?
       — Да, — Роза глянула на навигатора. — Мы прошли только половину пути. 
       — Плохо, — Олекса обеспокоился. — Так долго… 
       — Он снял ограничение по времени, — мрачно доложила Роза.
       Врач покачал головой:
       —  Значит, если не закончит через десять минут, система снова впрыснет ему «коктейль». Плохо.
       —  Я знаю, — пилот нервно сжала подлокотники своего кресла. — Ну а что мы можем поделать, а?
       — Ничего, — кивнул врач. — Сообщи, если пойдет вторая доза. Буду готовить аппаратуру…
       Роза вздохнула. Она вполне разделяла опасения врача. «Коктейль Харона» — адская смесь. По флотской инструкции навигатор не имел права рисковать, принимая дозу второй раз за один сеанс. Если только нет чрезвычайных обстоятельств. Вторая доза могла стать последней… На ее памяти Данило еще ни разу не нырял в гипер так надолго, чтобы требовалась вторая доза. Роза слыхала от других пилотов истории про навигаторов, переживавших без особых последствий такой удар по организму, и надеялась только на то, что Данило — молодой и крепкий парень, а Олекса — отличный врач, и сумеет нейтрализовать губительные эффекты «коктейля». Другие пилоты рассказывали и о таких навигаторах, которые умудрялись принять три «коктейля» за один сеанс — и выжить. Но Роза считала эти россказни байками из разряда тех, что рассказывают в барах под бокал пива.
       Она снова посмотрела на Данила. Поборола острое желание потормошить его, чтобы убедиться — жив. Что он жив — она знала из отчета корабельного искинта, но человек, несмотря на весь научно-технический прогресс, всегда подсознательно хочет закрепить информацию эмпирическим путем. То есть — банально потрогать.
       Дилинькнул тревожный сигнал, голос «Мавки» доложил (Роза могла бы поклясться — с некоторой обеспокоенностью):
       — Время пребывания в «рабочем сне» истекло. Ввожу повторную дозировку «коктейля Харона» согласно приказу. 
       — Запрещаю, — рявкнула вдруг Роза. Искинт возразил:
       —  Невозможно. Приказ навигатора в приоритете. Ввожу повторную дозировку.
       — Тупая машина, — Роза утерла слезу. — Ты его что, убить хочешь?
       — Я лишь выполняю приказ командира корабля, мэм, — с явной обидой сказала «Мавка». — Что касается тупости — позвольте напомнить, что мои базовые характеристики — сто двадцать ксерафлопс производительности и двести сорок иоттабайт основной оперативной памяти. Я искусственный интеллект восьмого поколения, снабженный полноценной имитацией личности, мэм. Я способна распознавать большой спектр эмоций людей и понимаю, что вы опасаетесь за жизнь и здоровье командира. Но я — искусственный интеллект, я не способна игнорировать приказы командира, даже если они несут угрозу его личному здоровью и жизни, мэм. 
       — Заткнись, Мавка, — Роза махнула рукой. — просто молча делай свое дело.
       Искинт замолчал. На терминале Розы обновились данные о пройденном пути, и она выдохнула с некоторым облегчением: три четверти преодолено. Правда, повторную дозу Данило уже получил, но он молодой и здоровый, должен выдержать такую нагрузку. По крайней мере, Роза на это надеялась. 
       
       19. 
       Прохождение трассы Данило закончил через полчаса после получения второй дозы «коктейля Харона». Но поскольку препараты действовали, он продолжал оставаться в «рабочем сне» и по-прежнему болтался в изнанке мира. А ведь они уже вышли к Синопу и находились в верхнем гипере этой системы. Это было опасно — могли засечь. И Данило решился: нырнул в предыдущую дискретную зону. На всякий случай. 
       Та зона была очень маленькой, каких-то двести тысяч километров в наиболее широкой части. Большому флоту не хватило бы. И даже среднему. Но планируемый поход предполагал участие не более чем тридцати небольших кораблей — «чаек», и именно для такой цели эта зона вполне подходила. 
       Данило висел в изнанке, подобно парящей на восходящих потоках птице, и от нечего делать просто любовался сюрреалистической красотой глубин пространства. Он уже не боялся Черного Простора. Пропустив страх сквозь себя, и пройдя через то, что его всегда пугало, он победил страх. Чувствовал себя способным пройти к краю Галактики и выйти за ее пределы. 
       Любого навигатора с прирожденным даром всегда подстерегает опасность уверовать в свою невероятную крутость и могущество. Многие сгинули на этом пути. Данило не испытывал раньше подобных искушений и думал, что достаточно благоразумен. А сейчас… глубины космоса тянули его, манили и требовательно звали. «Ведь так легко — только протяни руку, и ты окажешься за пределами изведанного мира, увидишь то, чего не видел никто до тебя! — шептал ему Хаос. — Иди, иди!!!»
       И он уже было сделал шаг, но остатки благоразумия удержали. 
       «Надо выходить» — подумал Данило. И рванул вверх, словно из-под воды. 
       Самостоятельный выход во время действия «коктейля» — дело непростое. Если бы Данило поставил системе ограничение по времени, он бы получил нейтрализатор и проснулся. Но он ограничение отключил. Понадеялся на собственную волю. 
       А теперь чувствовал , что его затягивает. Что Хаос тянет его вглубь. Он барахтался, отбивался, рвался вверх. 
       И наконец получилось — хватка Хаоса ослабла, он нащупал реальный мир. 
       Слух и зрение вернулись, но очень слабые, едва-едва. Данило попытался что-то сказать, но только прохрипел.
       Роза встрепенулась, сразу же вызвала Олексу:
       — Вернулся!!! Он таки вернулся!!!
       — Сейчас буду, — Олекса отключился, но через несколько секунд появился в рубке с портативной системой очистки крови. Не вынимая Данила из навигаторского ложемента, по врачебному доступу отключил ему шлем и нейроконтакты, и подключил систему очистки. Нейтрализаторы и стимуляторы медленно потекли по венам, и на глазах навигатору начал возвращаться нормальный цвет лица. 
       А заодно и речь.
       — Как… долго? — прошептал Данило. Роза покачала головой:
       — Четыре часа с половиной. Я всегда знала, что ты таки чокнутый авантюрист. Две дозы за раз!!! 
       — Я надеялся, что управлюсь раньше, — уже более внятно сказал он. — Но путь оказался слишком долгим.
       — Мы уже были у Синопа, почему ты вернулся?
       — Там могли быть другие в «рабочем сне», — Данило попытался сесть, но Олекса стальной хваткой удержал его на месте. 
       — Понятно. Что дальше?
       — Надо в сам Синоп наведаться, — Данило закрыл глаза. Препараты Олексы набирали силу, он знал, что сейчас заснет нормальным сном. На несколько часов. — Как проснусь, пойдем. Надо выяснить окончательно, там ли наши. 
       И отрубился. Олекса сверился с меданализатором, кивнул, легко вынул навигатора из ложемента и поволок в медотсек. 
       А Роза вдруг ощутила дикое желание выпить чего-нибудь крепкого.
       
       20.
       Синопский пашанат располагался в системе красного карлика Синоп. Вокруг этой звезды  крутились две планеты-гиганта с кучей спутников землеподобного типа. Орбита одного из гигантов лежала в «поясе жизни», и таким образом все его восемь крупных спутников могли быть с небольшими затратами терраформированы. Впрочем, усамцы не слишком тратились на нормальное терраформирование, ограничились минимально необходимым (вроде кислородной атмосферы), зато понастроили жилых и промышленных куполов.
       Все восемь обитаемых планет этой системы назывались «Синоп». С прибавлением номера.
       Данило логично рассудил, что резиденция Ахмет-паши должна находиться на планете с названием «Синоп-1». Да и в базе данных по Усамской Порте в качестве основного порта системы Синоп значился Синоп-1. 
       И снова, как и при визите на Кафу, встал вопрос — а собственно, что именно делать?
       Решение предложил Петро: вот просто так взять и зайти в синопский порт. Почему бы и нет? Республика официально с Портой не торговала, но это не значит, что республиканских торговцев в усамских портах не встретишь. Мелкие полукриминальные предприниматели на свой страх и риск возили в Порту контрабанду или сами ездили за товаром. Проще говоря, Петро предложил прикинуться такими торговцами.
       Данило сомневался, получится ли. Но Роза сказала:
       — А почему нет? сунем на лапу таможне, и нас пропустят без досмотра… если ты не пожадничаешь и дашь хотя б двадцать галактов.
       — Роза, от тебя ли я это слышу? — удивился Данило. — ты же за каждый сантим с Приськи спрашиваешь.
       — То с Приськи, а это для важного дела. Готовься, таможня идет.
       Роза оказалась права. Таможенник не то что намекнул на взятку — он ее прямым текстом попросил. И как раз двадцать галактов. Всего за двадцатку Данило и Петро получили посадочную карту и право на недельное пребывание в синопском порту.
       — Уф, я думал, заметут, — Петро незаметно вытер пот со лба. Роза рассмеялась:
       — А за что мести? Вот подожди, еще двадцатку придется выложить за то, чтоб выпустили без досмотра.
       Синопский порт был поразительно похож на Кафу, с той только разницей, что располагался на поверхности довольно крупной планеты, и сила тяжести здесь была 0.7 же. Посадочные площадки под открытым небом были забиты мелкими кораблями самых разных типов. Пробираться ко входу в портовый купол пришлось долго. Дышать здесь было можно — у этой планеты была кислородная атмосфера, но в воздухе тут носилось так много пыли, что Олекса, наблюдавший за ними с корабельного  терминала, начал опасаться за здоровье команды. И вздохнул с облегчением, когда они попали внутрь купола. Знал бы он, как тот купол внутри выглядит!..
       Не желая особо утруждаться, усамы не стали облагораживать планету, создавать на ней экосистемы. Жизнь была только в куполах, да и то, там, где располагались рабочие зоны или бедняцкие кварталы, никто не заботился о том, чтобы сделать сады и пруды. Всё это заменяли баки с хлореллой, бесконечными цепочками тянущиеся вдоль улиц. Хлорелла работала на пределе возможностей и жутко воняла. Время от времени попадались чумазые подростки, вылавливающие из этих баков сачками какую-то извивающуюся живность. Данило подозревал, и не без оснований, что в куполах для богатых вовсю цвели сады, журчали ручьи и блестели зеркалами чистейшей воды бассейны и водоемы.
       Роза взяла на себя роль торговки. Остальным (то есть Даниле и Петру) велела помалкивать и изображать тупоголовых охранников. 
       Для начала она зашла в один из портовых баров, выбрав самый большой и самый грязный. О чем-то недолго поговорила с барменом, и вскоре к их столу подошли трое. Данило и Петро, как и велено, помалкивали, про себя восхищаясь способностью тети Розы изображать старую и циничную контрабандистку. Речь шла о доставке в Синоп большой партии коконов натурального шелка и поиске покупателей для такого деликатного товара.
       — Вы таки подумайте, это же золотое дно! — вещала Роза, для пущей убедительности бурно жестикулируя. — это ж не абы что, это коконы генмодов, специально для низкой силы тяжести. Они ж с локоть длиной получаются! Нить тонкая, гладкая, а прочная — шо сталь. На такой товар нужен особый покупатель. Мне искать самой недосуг, мое дело — привезти и скинуть — по быстрому. Товарец-то, сами понимаете, контрабас. Короче, мне нужны люди, которые за небольшой процент возьмутся за этот приятный гешефт
       — Процент? Какой процент? — поинтересовался один из собеседников, обезьяноподобный субчик с бегающими глазками. 
       — Хороший процент, — усмехнулась Роза. — Дело, дорогие мои, обстоит так: я привожу коконы, вы находите покупателя. Мы берем у него наши деньги, отдаем коконы, и вы за посредничество получаете десять процентов от суммы выручки.
       — Не-не-не, десять процентов — это фуфло полное, — решительно возразил второй, толстячок с большим старым бластером на пузе. — За десять процентов пусть идиоты горбатятся. 
       — Я вас умоляю, какой «горбатиться»? — разыграла удивленное возмущение Роза. — Никому не надо горбатиться, вам  только и надо найти мне покупателя. Мой товар, ваше посредничество — всё честно. Я же не могу вернуться без прибыли, мне внучишкам на молочишко копеечка нужна. И потом, мне ж товар не даром достанется. Тоже кой-кому денежку сунуть надо. Так что десять процентов — это очень даже хорошие деньги, я вам скажу.  Вы вообще знаете, сколько могут стоить двадцать тонн отличнейшего шелка-сырца?
       Глаза у собеседников расширились. До сих пор количество товара не озвучивалось. Обезьяноподобный задумчиво протянул:
       — Гешефт наклевывается приятный, не буду спорить. Да, толкнуть такой груз за десять процентов — это весьма и весьма. 
       Толстяк с бластером возразил:
       — Оно так, а где покупателей брать? Мадам быстро хочет, а кому сбагрить такую кучу — и быстро?
       Роза изобразила удивление:
       — Ну вы даете. Разве у самого паши нет интересу в текстильной промышленности? Слыхала я, у него своя фабрика есть.
       — Ну, это так, — согласился обезьян. — фабрика есть. Ахмет-паша шелка любит и баб своих в них наряжает… всех поголовно, традиция такая у него. Только нахера ему шелк-сырец, если свои тутовые рощи имеются?
       Толстяк пожевал губами и возразил:
       — Ну, положим, имеются… только недавно с них урожай собрали, не слыхал разве — Харум-ага повесил трех оборванцев, которых для работы нанимали, за то, что шелк тырили.
       — Ну не стырили ж они всё, — обезьян почесал затылок. — значит, фабрики загружены, и сырец не нужен… 
       — Ахмет-паша торги большие дает через пять дней, — вмешался в разговор доселе молчавший третий из Розиных контрагентов. — на Бедестане будет рабынь продавать. А  у него традиция — рабынь в шелка наряжать. Даже для продажи. А рабынь у него много, недавно целый грузовик с республиканских Порогов приволокли.  Видел я тех баб — годный товарец. Сам думаю наведаться да пару прикупить. 
       Даниле и Петру стоило больших усилий удержать безразличные лица. А синопский торговец продолжал:
       — Так что думаю, сырец ему нужен. Мы ему весь груз и продадим.
       — Вот и славно, — улыбнулась Роза. — Значит, решили? Вы можете мне найти человечка у Ахмет-паши, чтоб товарец ему быстренько сбыть? И чтоб с тем же человечком кой о чем договориться. В Республике, знаете ли, тоже есть люди, кому усамские товары интересны. Особенно то, что ко ввозу запрещено. Ну вы поняли. Если устроите мне встречу с таким человечком, то и с других сделок можете процент поиметь. 
       Контрагенты переглянулись. Потом толстый спросил:
       — А какой именно товарец интересует?
       — Разный, человече, разный, — улыбнулась Роза. — К примеру, шкурки норковые. 
       — Норковые? — протянул обезьян. — Нереально. На такой товар только сам паша сделки заключает.
       — Ну вы как дети, —Роза улыбнулась еще слаще. — Мне ж небольшая партия нужна. Не поверю, чтоб никто из Ахметовых людишек не подворовывал да не продавал налево. Вы вообще знаете, сколько в Республике за натуральную норковую шкурку взять можно? Да если мне кто ящик таких продаст, я  выручу не меньше полмиллиона галактов.
       Недоверие на лицах контрагентов сменилось алчностью. Полмиллиона галактов!!! Десять процентов от полумиллиона за простое посредничество — более чем вкусная цена. Толстяк с бластером, видимо, чтоб окончательно сомнения развеять, спросил:
       — А тебе вообще кто наводку на нас дал?
       — Ой, мальчики, вы таки мне не верите! — всплеснула руками Роза. — Захар Наломанный, Дамир бен Талал — неужто мало?
       Названные имена впечатлили, и торговцы решились:
        —По рукам, — решительно сказал обезьян. — Завтра мы тебя с нужным чуваком познакомим. Но, понимаешь, бакшиш нужен. 
       — Сколько?
       — Ай, да не деньгами. Вот если у вас бухло найдется республиканское… а еще лучше чтоб и сало —  он такое ценит. Ахмет-паша по Шариату живет и всем своим велит. Потому у него в имении ни капли бухла не достать, вот некоторые и страдают.
       — Не вопрос. Так что, завтра тут встречаемся?
       — Само собой.
       
       Выйдя из этого грязного бара, Данило наконец заговорил:
       — Ну, никогда бы не подумал, тетя Роза, что ты так умеешь… и что с криминальными авторитетами знакомства водишь.
       Роза махнула рукой:
       — Ой, та ну тебя. У меня брательник двоюродный на Кафе живет, мне ли не знать всю тамошнюю шатию-братию хотя б понаслышке? И потом, где ты видел еврея, который бы не умел торговаться?
       — Но вы торговались так, будто у вас и вправду полон грузовик шелка, — восхищенно сказал Петро. — Я даже чуть было не поверил.
       Пилот только ухмыльнулась.
       
       21.
       Троица тетирозиных контрагентов не подвела: в том же грязном баре на следующий день они ее ждали. 
       — Пунктуально, — отметил обезьян, когда Роза села за их столик. Петро и Данило воздвиглись за ее спиной, усиленно изображая охрану. 
       — Ну что, договорились мы с Ферхадом, щас пойдем. Бакшиш принесла?
       — Мальчики, вы меня таки за балаболку держите? — Роза щелкнула пальцами, и Петро молча вынул из-за пазухи плоскую бутылку самогона из хлореллы на шахтном грибе. Бутылку для общего дела пожертвовала Приська. Правда, не без возмущений, но всё же. Данило показал кусок сала, упакованный в прозрачную термопленку. Нашелся у кого-то из Петровой команды. Толстяк с бластером пригляделся и облизнулся:
       — О, хорошо сальцо. С прослоечками… сам бы сожрал. Слышь, Роза, может, как шелк привезешь, прихватишь такого сальца, а? куплю по хорошей цене.
       — Прихвачу, чего ж нет, — благодушно кивнула Роза. — Ну что, идем? 
       — Идем.
       — А таки к кому? — поинтересовалась она. Обезьян сказал:
       — Ферхад-ага, завхоз в Ахметовом поместье. Ему как раз надо свежую партию рабынь в шелка приодеть, так он твоим товаром заинтересовался. Купит у тебя коконы, паше скажет, что на рынке брал. Разницу в карман положит. Ну и мы не останемся внакладе, хе-хе.
       Из портового района они по транспортерной дорожке попали в пригород Синопа-1. пригород был выстроен у самых стен купола, и здесь было уже почище, чем в портовом куполе-сателлите. По крайней мере вместо хлорелловых баков вдоль кольцевой дороги тянулся арык шириной в два метра, в котором росли какие-то водные цветы, водоросли и плавала рыба. А по берегам арыка росли генмодифицированные карликовые тополя и акации. Да и народ навстречу попадался на вид приличный — мужчины и женщины в рабочей одежде, простой, но чистой. У всех женщин на головах были облегающие шапочки-балаклавы, видимо, выполнявшие роль рабочего варианта паранджи. Смотрелось это непривычно и даже жутковато.
       Пригород миновали, перешли через внутренний купольный шлюз в богатый район, где уже вовсю буйствовала зелень и слышалось журчание воды, а жители производили впечатление бездельников (а может, и правда таковыми были). Здешние усамки уже носили вместо балаклав нормальную паранджу из тонких цветных тканей, и вообще разодеты были очень богато. В шелка.
       В этой части купола они ходили недолго, и обезьян пояснил, почему:
       — Это, собственно, почти уже поместье паши. Ферхад сказал, чтоб тут ждали, он за тобой сам придет. А нам сюда, вообще-то, нельзя, паша считает, что мы, черная кость, заразу, вишь ты, разносим.
       Они остановились на маленькой полянке, засыпанной розовым щебнем и обсаженной высокими, стриженными кустами роз и жасмина. 
       — Благодарю, ребята. Через пять дней проценты получите. Если сделка выгорит.
       — Выгорит, не боись, — ухмыльнулся толстяк. — а вон и Ферхад. Ну, мы пошли. А ты смотри, не забудь. Как договаривались. Либо встретимся, где вчера, либо на Кафе вон Исмаилу передашь, — толстяк указал на своего молчаливого товарища. — А вздумаешь надуть, найдем где угодно.
       — Ой, не пугай пуганую, — усмехнулась Роза. — Будут вам ваши проценты.
       Торговцы-контрабандисты ушли. Данило немного нервно оглянулся, наклонился к уху тети Розы и прошептал:
       — Мы сильно рискуем, обманывая этих субчиков.
       — Не беспокойся, будут им их проценты. Из кармана самого паши, — Роза потерла щеки. — Когда будем женщин освобождать, не забудь, главное, чем-нибудь ценным карманы набить. 
       — Ты что, Роза, это же грабеж!!! 
       — Тихо, дурик. Не грабеж, а компенсация. А вот и какой-то задохлик, явно наш клиент.
       Роза оказалась права. Появившийся на этой укромной полянке тщедушный человечек в парчовом халате поверх белого рабочего комбинезона не удивился, увидев их. Смело подошел:
       — Я так понимаю, вы — Роза? Маймун про вас говорил, что у вас есть интересное предложение.
       —Хм, да. А вы — Ферхад-ага?
       — он самый, — закивал человечек. — Он самый. 
       Переговоры насчет продажи шелковых коконов тянулись минут сорок. Роза страстно торговалась. Ферхад не хотел надбавить ни галакта. Наконец, сторговались, ударили по рукам. И Роза, подмигнув Данилу, сказала:
       — Таки одно удовольствие поторговаться с тем, кто знает толк в этом. И вот что я скажу: еще никогда мне не было так приятно дарить бакшиш, как сегодня!
       При слове «бакшиш» глаза Ферхада разгорелись, а когда по условной команде Розы Данило и Петро одновременно достали подарки, то Ферхад и вовсе впал в экстаз.
       — О-о-о, невероятно, — пропел он, прижимая к груди бутылку и сало, и закатывая глаза. — Порадовали. Ох, порадовали… Какое сало, прямо загляденье… А это… дайте угадаю… самогон по-шахтерски, из хлореллы? А что это там плавает такое? Ох, шайтан меня подери, неужто шахтный гриб? О-о-о!!! За такой бакшиш я готов накинуть еще по галакту на килограмм!
       — Ловлю на слове, — усмехнулась Роза. Ферхад ловко спрятал подарки где-то в своем просторном халате и, поклонившись, пятясь, исчез в розовых кустах. Роза и ее спутники тоже поспешили покинуть внутренний город. Вздохнули с облегчением, когда выбрались в вонючий порт.
       — Лишь бы этот гурман-нарушитель Шариата не попробовал сожрать сало и выпить бухло за один присест, — обеспокоенно заметил Данило. Петро рассмеялся:
       — Да не, зуб даю, он как наш голова, когда ему с внутренних планет привезут бутылку хорошего вина да шмат пармезану —  сначала срежет ма-ахонький кусочек, нальет маленькую стопочку, полакомится, а потом в сейф запрет и дня два будет ходить вокруг и принюхиваться. 
       — Верно, — кивнула Роза. — ну а нам этого времени хватит. Ну что, летим обратно, ставим маяки. На всё про всё у нас пять дней максимум.
       
       22.
       Обратный путь занял всего час, Данило выставил в навигаторской программе половинную дозу «коктейля Харона», и шел через открытые им зоны как нож сквозь масло. В каждой зоне «Мавка» сбрасывала крохотный временный маячок, а ее борткомпьютер писал трассу, цельную и без тупичков. 
       Данило торопился. Слишком много случайностей могли им помешать. Вдруг паша решит начать распродавать рабынь поодиночке, и на рынок поведет не всех? Или вдруг решит подарить часть женщин своим приближенным? И Оксана, и Леля, и петрова Маруся были красавицами не только по республиканским меркам; к тому же все трое обладали весьма востребованными на фронтире профессиями. И риск, что надолго они не задержатся у Ахмет-паши, был велик. Как и риск, что он их решит оставить для себя… и использовать. В этом направлении Даниле вообще было страшно думать. А ведь еще была вероятность того, что гурман Ферхад не выдержит и накинется на сало с выпивкой сразу. Накинется и заметит, что в пробке маячок, а в сале одна из прослоечек — вовсе не мясо, а низкопроводящий гель с загустителем и ароматизатором «Бекон соленый», в котором спрятаны нанороботы-«трояны». Впрочем, Ласло уверял, что вкус идентичен натуральному, а нанороботы сумеют принять сигнал, активироваться и выбраться даже из желудка или вообще из канализации, лишь бы были в радиусе действия маячка — то есть максимум в двухстах метрах.
       Но всё равно, полагаться на авось — глупо. Надо спешить. 
       Наконец последний прыжок, и они уже за пределами Черного простора, в точке встречи с флотом запорогов.
       А вот и запороги. Едва Данило послал условный сигнал, как из-за ближайшего скопления астероидов показались маленькие юркие «чайки», прятавшиеся до того в верхнем гипере. Их небольшие гравипаруса почти не давали никаких бликов, а ходовые двигатели для обычного космоса были настолько малы, что военные радары замечали их только когда «чайки» подходили совсем уж близко. Запороги почти не ходили в обычном космосе, их «чайки» перемещались преимущественно в верхнем гипере, где, в отличие от больших кораблей, могли мгновенно развить большую скорость. 
       На экране «Мавки» появился Харитон Вовк:
       — Ну, приветствуем. С чем вернулись?
       — Трасса готова, — ответил Данило. — давайте канал, сброшу вашим навигаторам. Маяки есть, но их придется за собой уничтожить. 
       — Понимаю, — кивнул запорог. — Ничего, наши хлопцы запомнят трассу. 
       В разговор вклинилась Килина:
       — То фигня. Главное — ты точно узнал, где ваши?
       — Точно. В Синопе-1, в куполе Ахмет-паши. Их держат у него в гареме, готовят для продажи, — Данилу стоило немалых усилий сказать это спокойно. — Мы подкинули в поместье паши маяк и ваших «троянов», когда подойдем, пошлем сигнал и «трояны» в течение получаса проникнут в местную сеть. Сколько времени нужно, чтобы взломать коды доступа?
       — Этим Фатьма заниматься будет. Эй, Убийбатька, сколько тебе и твоим ребяткам надо на взлом?
       — зависит от сложности. От пяти минут до получаса, — отозвалась Фатьма. — Так что давайте согласуем действия еще раз…
       Обратный путь Данило проделал вообще на автомате, думал только о том, сколько же всяких случайностей может им помешать. Начиная от того, что Ферхад что-то заподозрит, и заканчивая самым страшным — что женщин там уже не будет.
       
       23.
       В пространство Синопа-1 вышли все, но только «Мавка» и ее прицеп, «Кровожадная Синица», пошли на ходовых к посадке. Остальные зависли в верхнем гипере в опасной близости к планете. В подобных местах, где гравиполя представляли собой безумный водоворот, это было рискованно. Любому, кто пытался оставаться в верхнем гипере возле планеты-гиганта, окруженной множеством спутников, приходилось постоянно балансировать на гравитационных волнах, чтобы не соскользнуть либо в обычный космос, либо в глубокий гипер. В Республике это даже стало своеобразным спортом — грависерфингом. Но сейчас-то на кону стояли не медали за первенство! Данило только на то и надеялся, что запороги — ребята опытные и хорошо знают свое дело.
       Сигнал троянам послали, когда «Мавка» и «Синица» пошли на посадку. 
       Никто в поместье Ахмет-паши не заметил, как в холодильнике в кухне Ферхада-аги зашевелилось сало. Как из него, словно мелкие червячки, полезли нанороботы-«трояны». Как они быстро нашли сетевые кабели и вгрызлись в них.
       Фатьма просигналила, что связь с домовой сетью Ахметовского поместья установлена и хакеры начинают взлом.
       «Мавка» и «Синица» сели в порту, подальше от купола. Из кораблей вывалилось тридцать человек «команды прорыва» с Вовком и Килиной во главе. Килина напялила обычный рабочий комбинезон, в каких тут ходили многие, и балаклаву-паранджу, скрывшую татуировки, что покрывали ее бритую голову. Харитон спрятал свой приметный чуб под арафатку. 
       На «дело» пошли все, кроме Олексы — его оставили стеречь корабли. Хотели оставить и Приську, но та уперлась: «Давно усамам жопу надрать хотела, нах!»
       Рассредоточились, чтобы не вызывать подозрений. Пошли в портовый район, бродя по разным улочкам. Ждали данных от Фатьмы.
       Наконец на визоре Данила  появился план поместья. Подробный. Это означало, что, по крайней мере, доступ к внутренней сети уже есть. А значит, если ахметкина служба безопасности не обнаружит вмешательство, то очень скоро будут и коды доступа. 
       Вовк и Килина прислали на терминалы всех «штурмовиков» приказ: «идем к служебным шлюзам. На карте — А, Б, В. Заходить по сигналу!»
       Через десять минут у каждого из названных входов уже была группа в десять человек, кто в шлемах с опущенными визорами, кто в арафатках, женщины  — в балаклавах. Одной командовал Харитон, второй — Килина, третьей — Данило. В его группе не было запорогов, только ребята из команды Петра, сам Петро, Приська и тетя Роза.
       В визоре появилось сообщение от Фатьмы: «коды получены. Передаю ключи доступа. Времени — сорок минут максимум, их искинт обнаружил вмешательство, мы его блокируем, но вряд ли надолго. Так что шевелитесь, ифритовы дети!»
       На терминал Данилы пошла информация. Он кивнул Приське, и та подскочила к шлюзу, принялась ковырять униключом панель доступа. Надо было ее вскрыть, чтоб пошла прямая передача данных. Приська работала быстро и ловко, бормоча под нос:
       — Шо такое, мы не хотим открываться, нах? А вот я ща тебя… о, кул, годно! Кэп, готово!
       Через пять секунд двери распахнулись, и сразу стало понятно, почему этот вход не охранялся и вокруг было безлюдно.
       Из раскрытых дверей жутко завоняло.
       — Фу-у, никак, мусорный шлюз, — покрутив носом, констатировал Петро. — тьфу. 
       — Ниче, зато никого нах нет, — Приська, зажав нос, нырнула в вонючую дыру. За ней последовал Петро, потом тетя Роза, бурча:
       — Запороги, таки думаю, нарочно прикололись… остальные небось через нормальные входы идут…
       — Как же, разбежалась, — булькнула смехом в ее наушнике Фатьма. — В такие места проникать надо по-тихому. Так что не завидуй. И ловите план,  как к женской половине идти. И смотрите, по-тихому, чтоб вас не выпас никто! Меньше шума — больше толку.
       Последним зашел Данило и закрыл шлюз, оставив, однако, «жучка» — чтобы выйти обратно, даже если служба охраны Синопа-1 сумеет вернуть себе управление домовой сетью.
       
       24.
       До сих пор все представления Оксаны о гаремах основывались на центаврийском сериале «Пленница султана». Республика Альфабета, основанная на планетах Альфы и Беты Центавра, отстояла от Усамской Порты аж на двести парсек, потому об усамских реалиях там знали ровно столько, сколько усамы считали нужным показывать широкой общественности. То есть почти ничего толком. Так что Оксана даже не удивилась, обнаружив, что пресловутый «гарем» — это обычные рабочие и жилые помещения, в которых туда-сюда сновали служанки в рабочей одежде и более высокостатусные женщины в шелковых цветастых абаях и халатах. Паранджу внутри гарема почти никто не носил. И евнухов было не видать. Вообще мужчин тут не было — пленниц после выгрузки конвоировали крепкие вооруженные усамки в балаклавах. Только в двух вещах авторы сериала не соврали: ковры и благовония. Ковры здесь покрывали все свободные поверхности, а благовониями воняло аж до слез.
       Женщин провели длинным коридором и загнали в тесную залу, заставили снять всю одежду и сесть прямо на пол, на ковры. Конвоирши выстроились вдоль стен. В залу зашли трое — две молодые тетки с плечами как у метательниц молота, и старуха. Оксана первый раз видела настолько старого человека — чтобы морщины прорезали лицо, как рисунок на персиковой косточке. В Республике уж лет сто как работала программа всеобщей пролонгации жизни, люди там старели медленно и средняя продолжительность жизни достигла ста пятидесяти лет. Но даже те, кому сейчас было крепко за сто, выглядели не больше чем на шестьдесят. А этой старухе тогда сколько? Впрочем, Оксана тут же припомнила, что уровень медицины в Порте куда ниже среднего по галактическим меркам, и что всеобщей пролонгации там нет. А та, что есть, мало кому по карману, во-первых, а во-вторых, крайне несовершенна. Богатые усамцы предпочитают за этим летать на планеты Галактического содружества. И в последнее время им это стало куда труднее делать из-за санкций, наложенных на многих аристократов Порты сначала за аннексию Примы Эдема, а потом за нападение на Республику. Так что этой старухе могло быть и всего-то восемьдесят.
       Старуха села на кресло, которое ей тут же кто-то приволок, и цепким взором оглядела пленниц. Одна из теток подала ей терминал. Старуха скрипучим голосом с жутким усамским акцентом сказала:
       — буду называть поименно. Кого назвала — встает. Не встанет — прикажу бить. Понятно?
       Пленницы угрюмо что-то промычали. Старуха стала называть имена, сверяясь с терминалом. Цепко оглядывала каждую, что-то отмечая на терминале. Когда унизительная процедура окончилась, старуха что-то приказала своим спутницам, и те довольно бесцеремонно выволокли из общей массы Марусю Довгу, Оксану и Лелю Довбыш, подтащили к старухе поближе. Леля стыдливо жалась, Маруся же стояла гордо, скрестив руки на груди. Оксана делала вид, будто ей всё равно.
       Старуха махнула рукой, приказала по-усамски:
       — Остальных в комнаты для товара, помыть, хорошо кормить, в приличную одежду нарядить. Пойдут на торги.
       — Как прикажете, Шахрият-бийем, — поклонились охранницы, и, сбив женщин в плотную толпу, вывели вон. Старуха еще некоторое время пялилась на троих оставшихся, потом указала на Оксану:
       — Повернись. Да, ты. Хороша. Моему сыну нравятся такие. Высокие, стройные, с белыми косами. Если будешь покорна, Рамсан сделает тебя своей хатун. — Заметив, что Оксана гневно кривится, старуха повысила голос:
       — А будешь морду воротить, прикажу выпороть и продать на торгах задешево самым засранным покупателям. Выбор за тобой, красотка. Или жить во дворце, во всей роскоши, или вкалывать на каком-нибудь паршивом астероиде, где из жратвы — хлорелла, генмод-ягель и гриб-помоечник, где тебя будут лупить каждый день и драть во все дыры каждую ночь, потому как ты там будешь единственной бабой. Это и вас касается, — старуха указала на Лелю и Марусю. — Послезавтра сынок мой вернется, если будет доволен — станете его наложницами, на торги не пойдете. Эй, Хафса, этих отдельно, к Рамсанчику.
       Старшая из старухиных спутниц поклонилась, повернулась к женщинам и, угрожающе покачивая в руке станнером, велела идти впереди.
       
       25. 
        Марусю, Оксану и Лелю привели в роскошные покои, в отдельный отсек дворца. Тут-то Оксана и убедилась, что авторы сериала «Пленница султана» были в некотором смысле правы. Потому что, когда женщины вышли из роскошной ванной, их уже ждали две молодые служанки, наряженные в легкие туники и шаровары. Эти служанки принесли им одежду… состоящую из таких же шелковых шаровар, только совсем прозрачных, вышитых золотом и сверкающими камнями лифчиков, тяжелых золотых ожерелий и браслетов. К «одежде» прилагались золотые шлепанцы, инкрустированные чем-то очень похожим на натуральный жемчуг. А может, это и правда был жемчуг. Леля с недоумением рассматривала эти тапки.
       — Ну и пошлятина, — сказала Оксана, поддевая шлепанец ногой. — Не удивлюсь, если к этим тапкам они нам педикюр с инкрустацией натуральными бриллиантами сделают. 
       Одна из служанок поклонилась:
       — Вы правы, ханум. Шахрият-бийем приказала украсить вас как подобает. И я должна сделать вам маникюр и педикюр… с инкрустацией.
       Маруся не выдержала — истерически засмеялась. Оксана пожала плечами и уселась на мягкое кресло, застеленное пушистым ковром. Вторая служанка ушла, оставив одежду. Педикюрша принялась за работу. А Оксана спросила:
       — Ты хорошо говоришь по-нашему. Ты тоже пленница, как и мы?
       Девушка вздрогнула, кивнула:
       — Да, ханум. Только мне меньше повезло, я не считаюсь одалиской молодого бея. Поэтому моим телом иногда награждают кого-нибудь… на ночь или на две. Если вы понравитесь молодому бею, вас это минует… лучше быть наложницей одного мужчины, чем раздвигать ноги по приказу перед тем, на кого укажет палец Шахрият.
       Маруся прекратила смеяться, помрачнела и улеглась на низкий диванчик у декоративного прудика с золотыми рыбками. Леля, тоже мрачная, села рядом с ней. Появилась вторая служанка — со столиком на гравитке, уставленным едой. Поставила перед пленницами на ковре по дастархану, принялась уставлять их блюдами. И, как бы продолжая речь своей товарки, сказала:
       — Лейла права. Но и наша доля лучше, чем у тех, кого продали на сторону. Здесь, в Порте, жестокие нравы, но люди разные. Кто-то с рабами обращается почти как с людьми, а кто-то — как с распоследними роботами-уборщиками. Одно могу сказать — сбежать даже не пытайтесь… многие пробовали, только ни у кого не получилось. А тех, кто пробовал… 
       Она сглотнула комок в горле и продолжила:
       — А тех, кто пробовал, Шахрият живьем в биореактор отправила.
       У Лели вдоль позвоночника словно холодный слизень прополз. А более практичная и менее впечатлительная Маруся спросила:
       — А почему Шахрият такие вопросы решает? Кто она такая? И почему ее сыну такие почести? Как на это смотрит Ахмет-паша? Из того, что я о нем слыхала, ясно, что он властью не делится.
       — Ах, неужели сами не поняли? — Лейла наклеила на ноготь Оксаны очередной бриллиант. — Шахрият-бийем уже лет десять как и есть настоящий паша Синопский. Как у Ахмет-паши память отшибло и ноги отнялись, так с тех пор она от его имени всем и заправляет. Даже сыну своему, Рамсан-бею, указывает, что делать. И ведь пока Ахмет жив, Рамсану пашанатства не видать. А мы тут все только и мечтаем — поскорее бы старый паша помер, и Шахрият за ним. Потому что по сравнению с ними Рамсан — просто ангел. 
       — А не по  сравнению? — Маруся отщипнула виноградину — уж больно есть хотелось. — Насколько он жесток?
       — Нас он ни разу не бил, — Лейла принялась обрабатывать вторую ногу Оксаны. — Самое страшное наказание от него — два дня взаперти без еды, только на воде. Или голой перед его людьми танцевать, но это все же лучше, чем порка, как в гареме старого паши было.
       Пленницы только вздохнули.
       
       26.
       Запороги и часть билоскельцев под командой Харитона Вовка проникли в поместье паши через вентиляцию. Ходы были довольно просторные, но идти следовало очень осторожно, по ребру жесткости — любое неловкое движение, и трубы начнут гудеть и трястись. Все были в визорах, на которых транслировался план поместья с указанием их нахождения. Кроме Вовка, который получал информацию непосредственно на свой киберглаз. Вовк первым и нашел нужное помещение, передал остальным в наушники:
       — Кажись, гарем. Внизу под нами большая зала, там сорок женщин. Сдается мне, наши.
       Кто-то из команды прошептал в ответ:
       — Почем знаешь, что женщины?
       — Хе, так тут гарем, тут только бабы, — Вовк распластался по дну трубы, аккуратно проколупал пальцем кибер-руки дырочку и приник к ней. — Ну я ж говорил. Сорок женщин, злых и усталых. А ну, Ласло, Тарас, Стефа, гляньте картинку. Узнаете кого?
       Вовк прямо со своего киберглаза передал на визор трем билоскельцам, что были у него в группе. Первой отозвалась Стефа:
       — Наши! Узнаю Марту, Риту…
       Тут же вклинился и Ласло:
       — Моя Софийка! И Яся!
       Импульсивный Тарас аж нервно подпрыгнул:
       — Ладочка!!! Чтоб мне провалиться, это наши!!!
       Его желание сбылось: труба затрещала и диверсанты свалились прямо в зал. Поднялся невообразимый гвалт, который, однако, быстро пресек Вовк, рявкнув: 
       — Фатьма, блокируй двери и связь здесь нахрен! — и пальнул из станнера в ближайшую охранницу. Женщины заорали еще громче и похватали кому что под руку подвернулось. 
       — Это свои!!! — крикнул Тарас, поднимаясь и отбрасывая кусок обшивки вентиляционной трубы.
       — Ой, точно! Это ж мой Тарасик! — воскликнула рыжая пышка, усыпанная веснушками. — Тарасик!!! Ты за мной пришел!!! — и она повисла на шее у мужа. Рядом счастливый Ласло обнимал жену и дочь. Вовк и пара других запорогов успокоили остальных охранниц станнерами, и Вовк, указывая на поверженных теток, крикнул:
       — Жинки!!! Хватит воплей, радоваться рано. Нам еще отсюда выйти надо. А этих — вяжите чем есть! Но сначала разденьте, кто-нибудь пусть переоденется в их тряпки. И пошукайте какие балахоны, чтоб мужикам замаскироваться.
       Все резво принялись за дело. Донельзя довольные билоскельки принялись раздевать оглушенных охранниц, другие порылись по шкафам и нашли целый ворох абай разных размеров. Между тем Вовк связывался с остальными группами:
       — Женщин нашли. Сорок человек. Кого нет? Сейчас выясним. — он обратился к пленницам:
       — Эй, панянки, где еще три? Кого нет?
       Рыжая Ладочка всплеснула руками:
       — Оксаны Чайки, Петровой Маруси и Лели Довбыш! Их куда-то отдельно увели… Какая-то старая карга нас осматривала и велела их для какого-то Рамсан-бея оставить.
       — Вот зараза… — буркнул Вовк. — Эй, Килина, вы там где?... Понятно. Данило, твоих нет. Говорят, отдельно увели. К Рамсан-бею. Кто? Да сын Ахметкин это. Ждите, сейчас узнаем, где.
       И Вовк подошел к одной из охранниц. Тетка была оглушена, но пара жестких пинков привела ее в чувство. Ткнув ей в нос дуло бластера, Вовк, свирепо вращая своим киберглазом, спросил по-усамски:
       — Покои Рамсан-бея где? На плане покажи! — он другой рукой сунул ей в лицо терминал. Усамка промолчала, и Вовк нехорошо прошипел:
       — Учти, паша тебя, конечно, накажет… да только я тебя по частям раньше поджарить успею. Ну!!!
       — Синий сектор, А-5, — нехотя ответила усамка. Вовк угостил ее разрядом из станнера и снова связался с Данилой:
       — Слыхал? Синий сектор, А-5 на плане. Килина! Я вывожу женщин, ты иди к Даниле, будете брать покои Ахметкина сына. 
       Между тем женщины из команды Вовка переоделись в охранниц, мужчины напялили просторные длинные абаи и накинули на головы паранджи. Маскировка была не ахти, но «замылить глаз» была вполне способна. Вовк накинул на себя никаб, принадлежавший обнаруженной в подсобном помещении старой служанке. Тетка отдала шмотку добровольно:
       — Бери, сынок, выводи девчат. Может, хоть кому отсюда уйти удастся. 
       — Мать, пошли с нами? — предложил ей Вовк. Старуха покачала головой:
       — Да не, куда уж мне… одна обуза. Идите, и Аллах вам в помощь!
       Пестрая компания покинула отсек и пошла широкими коридорами. К счастью, охрана пока что не заподозрила ни взлома сети, ни проникновения диверсантов — стены были хорошо изолированы и шум не пошел дальше одного отсека. И к тому же Вовк, благодаря тому, что его кибернетическое око было подключено к домовой сети поместья и к шпионским роботам Фатьмы, мог выбирать те коридоры, где было как можно меньше людей.
       
       27.  
       В блоке управления, где сидела за пультами охрана Ахметова поместья, никто ни о чем не подозревал. Фатьма об этом специально позаботилась: перед проникновением диверсионных групп в поместье она сделала небольшую съемку помещений и теперь вместо реального изображения с камер наблюдения охрана видела зацикленный ролик. Конечно, долго такое крутить невозможно, рано или поздно даже самый тупоголовый охранник поймет, что тут что-то не так. Поэтому при планировании на всю операцию был отведен максимум час. За это время надо было проникнуть внутрь, найти пленниц, вывести их за пределы купола. Дальше вступал в действие план Б — но только в том случае, если не удастся добраться до кораблей без шума.
       А пока что Фатьма и ее люди полностью контролировали сеть поместья, не забывая между делом сливать базу данных Ахмет-паши. Запороги принесут из дворца паши немалую добычу. И не только материальную, и даже не столько. Информация часто стоит куда дороже финтифлюшек.
       А Фатьме давненько хотелось вдоволь порыться в базе данных синопского паши. И сейчас она, подключенная к сети напрямую, с огромным удовлетворением наблюдала, как бодро идет копирование секретных файлов. А заодно и как влезают и прячутся среди массивов информации отборные, тщательно написанные вирусы. Визит запорогов паше будет икаться очень долго.
       
       28. 
       С Килиной и ее людьми группа Данилы встретилась у шлюза, ведущего в покои Рамсан-бея. Там, где они прошли, лежали в укромных местечках оглушенные станнерами обитатели гарема, попавшиеся им по пути. 
       — Ну, вроде шума не наделали, — Килина критично оглядела спутников Данилы. — Время жмет. Фатьма блокирует покои Рамсана, но говорит, чтоб мы поторопились. 
       — так почему дверь заперта? — Роза кивнула на плотно закрытую шлюзовую дверь. 
       — Общая блокада, некогда выделять свой код у каждой двери, — Килина присмотрелась к двери и подняла бластер. Тут вперед ввинтилась Приська:
       — Зачем палить, нах. Набздим только. Ща открою!
       Двумя движениями униключа она взломала панель управления, сунула ключ туда и двери разъехались. А на пороге стоял невысокий плечистый мужичок лет на вид сорока, в шелковых шароварах и длинной зеленой рубахе с золотой вышивкой.
       — Что так долго, я вас пять минут назад вызвал,  — по-усамски сказал он, явно еще не поняв, что перед ним вовсе не слуги. Приська отреагировала первой:
       — Че? Да пошел ты, нах, — и ткнула его в живот униключом. Трескотнул разряд, и мужичок, хватая ртом воздух и выпучив глаза, осел на пол. Килина добавила ему из станнера:
       — А вот и Рамсанка, собака. Получи! 
       — Эй-эй, девки, вы тут? — Приська первой сунулась в покои. Остальные поспешили за ней, оставив двух человек для охраны двери. 
       Девушки нашлись в небольшой, но очень богато обставленной комнате. Оксана, увидев, кто именно явился, выронила кальян, который держала на манер дубинки. 
       — Данило? — не веря глазам своим, воскликнула она. — Но как?
       Данило сгреб ее в объятия, прижал к себе:
       — Я пришел бы за тобой и в пекло, Оксаночка. Эти скоты тебя не… не сделали тебе ничего?
       — Не успели, нас сразу для Рамсана назначили, а он только сегодня вернулся… — Оксана отлипла от Данилы, посмотрела на остальных. Петро тоже обнимался с Марусей, а рядом на плече Розы плакала от счастья Леля. Приська и несколько запорогов деловито обшаривали покои, распихивая по карманам вещички поценнее.
       — Потом обниматься будете, — Килина сверилась с данными в визоре. — Это лишь полдела, еще выйти надо. 
       — Выйдем без проблем, — жестко сказала Роза. — Главное —  впереди напоказ Рамсана волочь. 
       — Заложник? Роза, но это же… терроризм, — ужаснулся Данило. Килина только хмыкнула, Роза махнула рукой:
       — Я тебя умоляю. Какой терроризм, когда эти пипидрасы сами те еще террористы? Короче, парни, вяжите этого козла покрепче, прихватим его с собой.
       Килина хлопнула Розу по плечу:
       — Правильно мыслишь, сестра. С собаками по-людски не поступают. Ну что, идем. Времени в обрез.
       — Постойте, подождите!!! — из соседнего помещения высунулась Лейла. — Возьмите меня с собой!!!
       Вторая служанка схватила ее за тунику, потянула назад,  испуганно крича:
       — Ты что, поймают — Шахрият нас в биореактор…
       — А, какая разница. Раз козе смерть. Хоть попытаюсь. С этими ребятами, может, и получится. А ты, Белла, как знаешь. Только, думаю, тебе тоже не поздоровится, если останешься.
       Белла колебалась недолго. Решительно вывернула на ковер ящички трюмо, оборвала золоченый шнур от занавески, подпоясала тунику и принялась пихать за пазуху украшения, которыми было набито трюмо. Лейла принялась заниматься тем же.
       — Добро, девки. Вижу, вам тут осточертело, — усмехнулась Килина. — Ну что, карманы все набили? А теперь двигаем. Бея крепче держите, и повыше, чтоб отовсюду виден был.
       Группа двинулась коридорами. Несмотря на наличие связанного заложника, Килина решила как можно дольше пытаться сохранять тишину и незаметность. 
       Это им почти удалось. Почти…
       Когда они добрались наконец до входа в мусорный тоннель, пришло сообщение, что группа Вовка с пленницами покинула главный купол Синопа-1. Фатьма торопила — время истекало, искинт Ахметового поместья упорно пытался пробить блокаду, и эти попытки вот-вот должна была заметить служба безопасности, даже при условии, что паша набрал в нее клинических идиотов.
       И, как водится, везение подкачало в тот самый момент, когда казалось, что уже всё получилось.
       
       29. 
       Первой неладное заметила Фатьма:
       — Искинт обошел блокаду!!! Руби концы!
       И ее подчиненные принялись «рубить концы» — то есть попросту разрушать те участки домовой сети поместья, которые они еще контролировали, и набивать их под завязку вирусами и мусорными программами. По простому принципу: уходя, нагадить посильнее. Заодно и создать противнику дополнительный фактор помех. Сама Фатьма решила оставаться подключенной к сети до последнего, хоть это и было сопряжено с риском. Однако отделаться от искушения понаблюдать за тем, как примутся за работу ее вирусы, не смогла. 
       Служба безопасности поместья наконец сообразила, что они в диспетчерской видят совсем не то, что происходит на самом деле. Начальник охраны, Харум-ага, приказал перезагрузить камеры. А тут и домовой искинт доложил о проникновении и попытках блокады сети. 
       Камеры перегрузились, и Харум-ага, увидев, что происходит, побагровел, выпучил глаза и заорал:
       — Всех, суки, повешу!!! Шкуру сдеру!!! Кто прошлепал?!
       Естественно, никто не признавался. Подчиненные молчали, и на их лицах явственно читался вопрос, над которым они сейчас лихорадочно размышляли: «пристрелит сразу или сначала пошлет налетчиков ловить?» 
       Харум-ага орал, брызгал слюной и топал ногами недолго. Да и времени не было — камеры показывали, что налетчики уже у выхода из купола, еще немного — и уйдут в мусорный тоннель.
       — Так, живо!!! Перехватить на выходе из мусорника!!! Живьем сволочей брать!!! 
       — Госпоже доложить? — робко пискнул кто-то из подчиненных.
       — Я тебе доложу, сукин сын!!! А ну быстро, взял бластер и вперед!!! Не то сам тебя пристрелю нахрен!
       Подчиненных вымело из диспетчерской, остались только Харум и главный системщик, нервно стучащий в кармане четками. Харум-ага повернулся к нему:
       — А ты, дебил, чего к Аллаху взываешь? Просрал атаку, теперь молитвы бормочешь? Быстро доложил, что там с сетью!!!
       Системщик напялил на голову нейрошлем. И почти сразу сдавленно пробормотал:
       — О небо… они ломанули базу данных!
       Харум-ага взревел раненым слоном. И только остатки прагматизма удержали его от того, чтоб пристрелить системщика на месте. Главным образом потому, что еще пригодится.
       
       30.
       Группа Килины и Данилы лезла через мусорный тоннель, волоча с собой награбленное и Рамсан-бея. И уже недалеко от выхода в наушнике Килины заговорила Фатьма. Килина тут же включила «конференцию», подключив остальных.
       — Засада. На выходе.  И лезут в тоннель позади вас.
       — Сколько? — Килина бросила взгляд на индикатор заряда в своем бластере. 
       — Двадцать человек. Все вооружены. 
       — Остальные… вышли? — Килина набросила на перевязь еще один бластер и прикрепила запасные батареи так, чтоб в бою можно было быстро заменить.
       — Вышли. И еще. Я больше не могу контролировать сеть, мы выходим и всё валим. Будете на связи, но без карты. Задействуем план Б.
       — Не рано ли? — Килина жестами приказала своим людям выстроиться вдоль стен коридора, троих послала в арьергард.
        — Самое время. Подавим воздух, ваша задача — пробиться.
       Килина усмехнулась:
       — Фатьма, как думаешь… насколько паше дорог его сыночек?
       В наушнике булькнуло смехом:
       — О-о, вы что, шлепнули Рамсанку?
       — Нет еще. Жив, собака. С собой прихватили.
       Фатьма неприлично заржала. Отсмеявшись за десяток секунд, сказала, всё еще давясь смехом:
       — Шика-а-арно! Знатная добыча. Теперь, думаю, выйдете вообще без проблем. Ну, давайте. Вперед!
       Приська открыла блок мусорного шлюза и тут же отскочила в сторону.
       Сзади уже слышалось грохотание ботинок ахметовой охраны. 
       Килина правой рукой крепко взяла Рамсана, сунула ему в рот гранату, взрыватель надела на палец левой руки, крикнула:
       — Эй, вы там, козлы усамские!!! У нас тут Рамсан-бей. Смотрите, прЫнца своего не поджарьте!
       Сзади послышались матюки и раздался выстрел. Роза с коротким всхлипом осела на пол. На ее спине дымилась рана и расплывалось пятно крови. Данило и Петро подхватили ее, один из запорогов сорвал с пояса мини-аптечку и кинул им. Данило развернул пластырь-гемостоп, Петро выдернул шприц-тюбик с ингибитором. Они очень быстро наложили пластырь на рану и вкололи препарат. Но если им в течение получаса не удастся добраться до врача… Розе конец.
       Килина заорала:
       — Долбанулись, что ли? А ну, Фатьма, картинку дай этим козлам!!!
       В комнате охраны Харум-ага снова взвыл волком, когда Фатьма любезно предоставила ему картинку с налобной камеры кого-то из запорогов: злобная Килина, связанный Рамсан с гранатой во рту. С гранатой активированной, Харум-ага это сразу понял, не зря был начальником охраны. 
       Он выматерился по-черному. 
       — Ну? Все увидели, падлы? — донесся из динамиков возглас Килины.
       В этот же момент системщик наконец включил канал внешней связи, и в диспетчерскую ворвался вопль начальника порта:
       — Запороги!!! Харум-ага, запороги!!! Лупят метеоритами!!!
       — Заткни хайло, — рявкнул Харум-ага. — Какие метеориты, ты сдурел? 
       — Маленькие, — сглотнув только начавший зарождаться новый вопль, доложил начальник порта. — Сгорают над поверхностью, в верхней тропосфере. Но мы не можем поднять ничего!!! 
       — Ну? Мне долго вашего ответа ждать? — рявкнула Килина. — Дорогу на космодром давай, не то Рамсанчик гранатой подавится!
       Харум-ага представил себе, что с ним сделает Шахрият, если он допустит гибель Рамсана. Представил себе и то, что с ним сделает Шахрият, если он позволит налетчикам уйти с Рамсаном. Выбор был не ахти, но после мучительного десятисекундного раздумья Харум-ага рассудил, что вряд ли запороги молодого бея убьют. Зачем, если за него можно выкуп хороший взять или обменять на кого. И что эту мысль можно будет вполне донести до Шахрият, главное — вытерпеть первый приступ ее ярости. А вот если бей погибнет… тогда никаких шансов.
       — Шайтан с вами, идите. Но я это запомню, сука!
       — Смотри, запоминалка сломается! — хохотнула Килина. — До встречи, козлик!!!
       И в этот момент Фатьма отключилась от домовой сети поместья, заставив искинта перезагрузиться. В течение десяти минут, пока искинт собирал себя по кусочкам, Харум-ага только и мог, что бессильно беситься, глядя, как запороги, волоча бледного и потного Рамсана, добираются до своих кораблей (кто бы мог подумать — гребанный грузовик и мелкий эксплорер!!!), как стартуют прямо под метеорным дождем, виртуозно вписываясь в узкий коридор чистого неба, который им дали запороги.
       Налет на Синоп-1 в пашанате запомнили надолго.
       
       31. 
       Едва они ступили на борт «Мавки», как Олекса тут же занялся Розой, утащив ее  в медотсек. Леля и Оксана побежали с ним. 
       Килина вынула из пасти Рамсана гранату и вставила в нее взрыватель обратно. Небрежно бросила гранату в поясную сумку:
       — Чего ждем? Нам дают коридор для старта, вон грузовик уже взлетел.
       — Метеоры… я не пилот, Килина. Не уверен, что смогу попасть в такой узкий коридор без наводящего луча… — Данило с тревогой считывал данные «Мавки» с визора. Килина рассмеялась:
       — Не парься, я поведу. Доступ только дай. А ты, парень, этого говнюка спеленай покрепче, — она кинула Петру тюбик с «паутиной». — Пригодится еще.
       Петро деловито занялся «пеленанием» пленника. Данило сказал Приське:
       — Пристрой девушек куда-нибудь, стартуем.
       И пошел в рубку. Приська открыла кладовку:
       — Ну, девки, давайте сюда. У нас тут для пассажиров местов нах нету, но тут тоже ништяк. 
       «Мавка» стартовала. 
       Обратный путь запомнился кусками.
       Как Олекса доложил, что Розу пришлось погрузить в анабиоз.
       Как в рубку пришла Оксана, всё еще одетая в «гаремные» тряпки и сверкающая бриллиантовым маникюром, и как они пили прямо в рубке витаминный чай втроем с Килиной.
       Как после одного из прыжков пошел в гальюн и по дороге в открытую дверь кладовки видел Приську и двух беглых рабынь, которые втроем сидели на большом куске изолона, среди кучек драгоценностей, и, истерично хохоча, в обнимку по очереди пили прямо из горлышка любимый Приськин самогон. 
       Как вернулись домой… и их там ждал флотский патруль.
        
       32.
       Спустя пару дней в одном из кабинетов Дипломатического дворца состоялся довольно жесткий разговор.
       Участвовали в разговоре трое: министр иностранных дел Республики, посол Порты и представитель Галактического содружества.
       — … Так вы говорите, мы напали на Синопский пашанат? — профессионально разыгрывал удивление министр. — Когда это? Насколько мне известно — а я, смею сказать, всегда получаю самую свежую информацию — наш флот не покидал пределов Республики и оговоренных в мирном договоре зон патрулирования в Черном Просторе. И это могут подтвердить и представители вашего флота, и наблюдатели Галактического содружества.
       Представитель Содружества молча кивнул. Посол возразил:
       — Вот только не надо притворяться. Мы прекрасно знаем, что ваши диверсанты маскируются под этих бандитов, этих… запорогов. И именно они…
       — Постойте, — выставил вперед ладони представитель Содружества. — Согласно всем договорам и прочим соглашениям, так называемые «запороги» — неподконтрольные никому вооруженные формирования. Точно так же, как пресловутое «Портовое братство» в Порте и «Лисы космоса» в Лиге Свободных Планет… проще говоря — кондотьеры, наем которых дозволен только частным лицам и компаниям для решения своих частных проблем. В том числе и для промышленного шпионажа. Вместо того, чтобы предъявлять какие-то необоснованные претензии Республике, вы бы спросили у бесконечно уважаемого мною Ахмета бин Муслима аль Бали, паши Синопского, с какими корпорациями у него могли быть конфликты. 
       — Вот именно, — кивнул министр. — Все случившееся выглядит исключительно как конфликт частных лиц. Конкретно на флот Порты никто не нападал. На саму планету Синоп-1 нападения, как такового, не было. 
       — А как же метеоритная бомбардировка? — не сдавался посол. Министр чарующе улыбнулся, заставив посла вздрогнуть. Министр был трансгендером, и злые языки поговаривали, что эту должность он получил в том числе и для того, чтобы одним своим видом дразнить дипломатов Порты, в которой подобные люди всячески дискриминировались. 
       — Какая метеоритная бомбардировка? Никаких свидетельств того, что хотя бы один метеорит достиг поверхности планеты. Никаких свидетельств даже того, что хотя бы один метеорит взорвался в нижних слоях тропосферы. А метеорный дождь в верхних слоях бомбардировкой не считается, если не вызывает никаких разрушений. 
       Вклинился представитель Содружества:
       — Да, верно. Наше представительство на Синопе-1 не зафиксировало ни одного факта разрушений, ни одного сбитого метеорным дождем летательного аппарата. Всё произошедшее вполне укладывается в рамки частного конфликта.
       Министр добавил:
       — Кроме того, этот частный конфликт был спровоцирован именно самим Ахмет-пашой. У нас есть неопровержимые свидетельства и доказательства, что именно частная армия паши осуществила рейдерский набег на принадлежащий Республике планетоид Била Скеля, где причинила существенные разрушения и грабеж, а также захватила в плен сорок три человека. У нас есть свидетельства и доказательства того, что захваченные граждане Республики в нарушение всех мирных соглашений были против их воли доставлены сначала на нейтральную территорию Кафы, а затем на Синоп-1, где так же против их воли удерживались в личных владениях Ахмет-паши и подвергались физическому и психологическому насилию. Что вы скажете на это, господин посол?
       Посол замялся, но нашелся:
       — Ничего не знаю, у нас как раз наоборот, есть свидетельства, что эти люди отправились на Синоп-1 совершенно добровольно. Совершенно. Порта предлагает очень выгодные условия трудоустройства для женщин с востребованными профессиями…
       — Хватит нести чушь, — резко оборвал его министр, враз посуровев лицом. — По законам Республики, равно как и по законам Галактического Содружества, которые мы соблюдаем, свидетельства, подтверждающие факт добровольной поездки кого-либо куда-либо за границу — это оплаченные билеты на рейс государственного или частного перевозчика, транзитная карта, выданная Бюро Миграции, виза, официально оформленная, документация туроператора, разрешение на вылет для владельцев собственных средств передвижения, контракт о найме с выплаченным авансом для рабочих мигрантов. Ничего подобного вы предоставить не можете.
       — По законам Порты… — начал было посол, но представитель Содружества его прервал:
       — Порта не входит в Содружество или в любое другое надгосударственное образование. Порта не соблюдает международные правила и законы. Порта находится под многочисленными санкциями как агрессор-рецидивист и крайне коррумпированное государство. Поэтому ни Галактическое Содружество, ни Лига Свободных Планет, ни Конгресс Фронтира не приемлют никакую документацию, оформленную в Порте без заверения оной полномочными представителями наших государств. Вы таковых документов предоставить не можете, поэтому всё, что вы сейчас должны сделать — это извиниться и удовольствоваться тем, что пострадавшие от действий вашего чиновника, каковым является Ахмет-паша, ограничились актом мести, совершенным с привлечением кондотьеров. Потому что эти люди вообще-то имеют полное право подать на вас в международный трибунал. 
       Однако так просто сдаваться посол не собирался.
       — Хорошо. Но по вашим же законам захват заложников — это преступление. А эти, как вы говорите, «частные лица», эти «обиженные» захватили в заложники сына Ахмет-паши, бея Рамсана бин Ахмета аль Бали. И удерживают его против его воли. Мы требуем вернуть бея Рамсана домой, и выдать виновных в его похищении. И тут вы не отвертитесь, это ваши граждане.
       Министр с равнодушным лицом созерцал пейзаж за широким окном. Там сквозь белые облака просвечивало лазурное небо, а под облаками величественно летела стая золотистых дракончиков. Не поворачиваясь, министр сказал:
       — Рамсан вовсе не заложник, можете его забирать, он проживает в гостинице «Белая лилия». За государственный счет, кстати, проживает. А что касается виновных… — министр развернулся, взял из рук посла терминал, листанул снимки с камеры Ахметового поместья. — Наведайтесь на Засеки, к запорогам. Или в Лисью Нору. Или на Тортугу. Где-нибудь там среди кондотьеров вы, может быть, и найдете этих людей. 
       — А кто же тогда привез сюда, на Аскольд, бея Рамсана? 
       Министр пожал плечами:
       — Удивитесь. Его прислали посылкой с Кафы. Без указания отправителя.
       …Когда униженный посол удалился ни с чем, министр наконец позволил себе широко улыбнуться:
       — Не желаете ли пообедать, сэр?
       Представитель Содружества кивнул:
       — С удовольствием, господин министр. И позвольте высказать вам сочувствие: жить рядом с такими соседями, как Усамская Порта — не подарок.
       Министр открыл дверь, пропуская гостя вперед:
       — Зато приходится постоянно быть в тонусе, а это полезно для здоровья.
       Дипломаты сдержанно рассмеялись.
       
       ЭПИЛОГ
       
       Конечно, Данило и Петро отлично понимали, что им, как засветившимся в нападении на Синоп-1, лучше всего было бы лет десять не появляться в Республике. Они ведь были в группе, захватившей Рамсана в заложники, а это, что б там Роза ни говорила, всё-таки было преступлением. Конечно, дома на это глаза закроют, но в любом случае по головке не погладят. Данилу могут лишить республиканской лицензии, Петра просто выслать… или наоборот, на те ж десять лет закрыть выезд с Билой Скели. Да и тете Розе тоже домой путь заказан. 
       Вот так и вышло, что на Кафе билоскельцы, которым можно было без опасений вернуться домой, распрощались с остальными, погрузились в «Кровожадную Синицу» и отправились на родной планетоид… увозя в качестве компенсации за грабеж ящики Ахметового добра, честно поделенного. Запороги, кстати, от своей части в материальной добыче отказались — Фатьма сказала, что с них более чем довольно Ахметовой базы данных.
       Данило созвал свою команду и пассажиров на камбуз. Предстояло принимать решение, как дальше быть.
       Дождавшись, когда подтянутся все (и когда Олекса включит монитор в боксе Розы, где она лежала под аппаратом искусственного сердца), Данило сказал:
       — Ну вот, кончился наш поход. Дело вот в чем. Я… и Петро с Розой — мы не можем вернуться в Республику, по крайней мере в ближайшее время. Наверняка нас срисовали камеры в поместье Ахмета, когда мы волокли заложника. Поэтому мы решили пойти к запорогам.
       Оксана и Маруся кивнули:
       — Мы с вами!
       Петро обнял жену, Данило благодарно пожал руку Оксане. И продолжил:
       — Ну а вам я хочу предложить решить самим. Мы тут все драгоценности, что у паши набрали, поделили на равные доли. И каждый может их сбыть здесь, получить кучу денег и дома зажить на широкую ногу. 
       — Кэп, в натуре, ты шо, нас гонишь нах, или как? — нахмурилась Приська. — И мне домой нельзя нах, я бея в пузо ключом захерачила. 
       — Присцилла верно говорит, — сказал Олекса. — Мы оба с вами. Я вас не оставлю, а то пропадете. Вон не пошел с вами — и что? Розу подстрелили. 
       Леля поддержала брата:
       — А, пес с ним, с университетом… ну не получу диплом сейчас — получу через десять лет. Я тоже с вами. Надеюсь, хорошая медсестра на Засеке нужна.
       Сбежавшие из гарема бея Лейла и Белла, пощупав свои узелки с добычей, переглянулись… и Лейла спросила:
       — Как думаете, нас с Беллой примут на Засеки? Ну… не в качестве шлюх только! Мы много чего умеем, не только педикюры делать… 
       Белла добавила:
       — А, к шайтану, пусть даже и в качестве шлюх. По крайней мере там мы себе сами мужчин будем выбирать, а не как у паши. Короче говоря, я с вами. Хочу когда-нибудь срубить башку Харум-аге. И Рамсану. И еще паре десятков козлов.
       
       Оксана обняла Данила и сказала:
       — Я с тобой хоть на край света! 
       Прозвучал голос корабельного искинта:
       — Мое мнение как искусственного интеллекта может быть лишь консультативным… но я бы хотела вам предложить перед полетом на Засеку перевести ваши ценные металлы и минералы в галакты. На Кафе недавно открылся филиал банка «Альфабета Бэнкс». В нем наиболее выгодные цены.
       
       Конец.